– Как вы сюда попали? – говорю я, почти срываясь на крик. – Как…
– Любой дурак знает, что в Хейвен ведут две дороги, – вкрадчиво говорит мэр, почти усмехаясь.
Мы видели пыль. Вчера мы видели впереди, на дороге в Хейвен, пыль.
– Но
– Иногда слухи об армии не менее эффективны, чем сама армия, мальчик мой, – говорит мэр. – Мы выдвинули городу весьма мягкие условия капитуляции. Одним из них было очистить улицы, чтобы я мог приветствовать тебя лично. – Он смотрит на вершину холма. – Правда, я надеялся, что тебя приведет мой сын.
Я оглядываю площадь и теперь вижу лица, множество лиц в окнах и дверях.
Из-за церкви выезжают еще четыре всадника. Я снова перевожу взгляд на мэра Прентисса.
– Ах да, кстати, теперь я
И тут до меня доходит.
У него нет Шума.
– Верно, – говорит мэр. – Ты совершенно прав, хотя это отдельная, очень любопытная история, и вряд ли ты себе такое представлял…
Виола вновь соскальзывает вниз; это движение причиняет ей боль, и она едва слышно стонет.
– Пожалуйста! – кричу я. – Спасите ее! Я сделаю все, что прикажете! Встану на вашу сторону! Да что уго…
– Вот видишь, ты сам пришел ко мне в руки. Терпение города берет, – говорит мэр. Наконец-то в его взгляде появляется намек на досаду.
Он легко спешивается и начинает аккуратно снимать перчатки – по очереди с каждого пальца.
И тут я окончательно понимаю, что мы проиграли.
Все пропало.
Все кончено.
– Как новый президент этой славной планеты, – говорит мэр, широким жестом обводя все вокруг, как бы впервые показывая мне свой мир, – я, если позволишь, первым поприветствую тебя в новой столице.
– Тодд? – шепчет Виола с закрытыми глазами.
Я крепко прижимаю ее к себе.
– Прости, – говорю я. – Прости.
Мы угодили в ловушку.
Мы прибежали ровно к концу света.
– Добро пожаловать, – говорит мэр, – в Нью-Прентисстаун!