Поступь

– Это вот береза так трещит. Вот дерево конечно, красивое, белое с черным, не прячется ни от кого, хочешь, чтобы согрело – согреет, хочешь, чтобы напоило – напоит, в жаркий день тенью, как простынкой накроет, а раньше так и вовсе письма друг другу писали на бересте. Это береза, да… – задумчиво выпуская дым говорил Матвей.

– Ну что Светлов, вкусно?

– Да, Матвей Игнатьевич, спасибо вам.

На улице смеркалось, глаза потихоньку начали закрываться, я умылся прошел в гостиную лег на мягкие перина и провалился в сон. Матвей Игнатьевич молча сидел у окна. Завтра я приступлю к работе.

Круг 4

– Что с ним?

– Несите нашатырь скорее!

– Дмитрий Сергеевич вы меня слышите?

– Вроде глаза открывает.

Хвостов лежал на полу книжного магазина, вокруг суетливо бегали люди, кто-то снимал происходящее на телефон.

– Береза…она накормит, укроет, вот она трещит…береза.

– Кажется бредит, да вызовите вы уже врачей Господи.

– Так уже приехали, сейчас санитары носилки принесут.

Двое крепких мужчин погрузили Хвостова на носилки и понесли к черному выходу из магазина.

– Береза…она…согреет, напоит, писать, береза, береста…

– Так, у нас тут обморок, грузи его. Да аккуратней ты, не дрова же.

– Дрова трещат, дрова, огонь.

– А не припадок у него часом?

– Да какой там… видать лесником работал раньше, вот ему везде березы то и видятся. Сейчас Палычу его покажем, если не наш клиент так пусть тогда к Железняковой в психушку едет.

– Ну что вы там? Погрузили?! Сейчас мы его с ветерком домчим.

– С ветерком…Гога…Павел…

Машина скорой помощи быстро уезжала от магазина оставляя за собой обеспокоенных читателей и журналистов.

– Здравствуйте меня зовут Алина, я журналист, я бы хотела задать вам пару вопросов если вы не против?”

– Мне? – обеспокоенный юноша показал сам на себя пальцем, не веря, что журналисту есть дело до него.

– Да, Вам. Подскажите пожалуйста, что за история у вашего деда и Хвостова?

– Да я самой истории то не знаю все что есть у меня это вот письмо. – парень протянул Алине письмо, где неровным старческим почерком было написано:

“Шурок! Пишу тебе с нашей Сахатовки.

Рассказывай, как ты там в городе. Мать говорила невесту себе нашел, красавица умница. Это ты молодцом это так держать! Как гранит науки, грызется?! Ты давай учись хорошо, приедешь мы с тобой хутор поднимать будем. И невесту тащи, а то что она там в городе, там же и дышать то нечем, пусть приезжает в полях наших, лугах погуляете. Да ты и сам уж, наверное, забыл, как бегал, помнишь бабка тебя заплаканного из крапивы в овраге доставала, ох и пятнистый ты тогда был, как этот, гепард!

Я тебе пишу вот с чем. К нам тут журналист приехал, со мной живет представляешь, Димой зовут, решил про хутор написать, я его Хвостовым кличу, но он Светлов по паспорту. Аж из самой Москвы перся. Так что дед скоро в газетах будет. Ты Саша, в церковь не забывай ходить. Оно Шурок надо. Мне тут сны снятся не хорошие, ой не хорошие. Кабы войны новой не было. Так что ты в церковь сходи и свечки за всех поставь, у нас тут была одна, но ты сам знаешь, ее как 60 лет назад не доломали так до сих пор развалина стоит, без креста, да и иконы все разворовали. Береги себя внучек, мать обними за меня. Да хранит вас Бог дорогие мои.

Кочерыгин Матвей Игнатьевич

18.02.2003”

Алина задумчиво посмотрела на Александра.

– А когда вы последний раз видели Матвея Игнатьевича?

– Эээ деда, в 95 вроде. Потом мы в город уехали, и я на хутор больше не ездил. А в 2005 мы узнали, что его нет в живых. Это письмо последнее напоминание о нем.

– А вы ему ответили на него?

– Честно признаться нет. Я тогда готовился к свадьбе, а потом все как-то руки не доходили. А мать даже говорить о нем не хотела.

– Это почему же.

– А они там икону какую-то не поделили, древнюю. Фамильная реликвия. Мать ее в город забрать хотела, дед против был, говорил похеришь все. Икона мол со мной будет. Ей тут нужнее, тут земля черная.

– И из-за иконы мать прекратила общение с отцом.

– Слушайте, какое вам дело до моего деда и его ссоры с матерью. От меня то вы что хотите?

– Извините это правда не мое дело, но почему вы только сейчас решили узнать, что произошло с дедом, без малого 10 лет прошло.

– Понимаете, я его очень любил. Мы искали его на протяжении этих десяти лет неустанно, мы даже о смерти его и то со слов последних жильцов хутора знаем, но тела никто не видел.

Алина внимательно посмотрела на руки Александра. Пальцы подрагивали, на врачебном языке это кажется называется тремором.

Саш, давайте пройдем в кафе, я угощаю, и поговорим с вами, я обещаю, что помогу вам в вашем расследовании. Саша недолго думая согласился.

Они перешли дорогу и вошли в теплое уютное кафе, на входе их встретила улыбчивая девушка.

– Вам столик для двоих?

– Да, пожалуйста, и желательно подальше от других. – мило улыбаясь ответила Алина.

– Проходите за мной.

Александр и Алина расположились в углу зала, этот столик был, пожалуй, самый уединенный из всех, а значит подходил для тихого и спокойного разговора.

– Нам пожалуйста два “Латте” и принесите еще два “Цезаря”, Саш вы любите “Цезарь”?