Поступки во имя любви

Одри мысленно вернулась к первому вечеру, когда записывала их в группу, и вспомнила свое первое впечатление от каждого из них. Ее поразила внешность Зарека. Энн пришлось уговаривать остаться, пока не пришли Мег и Фиона. А потом появилась Айрин, воплощение гламура и уверенности в себе. Позже всех к ним присоединился Джеймс. Одри не забыла, как мечтала, что у нее будет дюжина учеников или больше, а потом испытала облегчение, когда записались шестеро.

После беседы с ними Одри отправилась домой, размышляя о том, как они все поладят, будут ли ссоры, будут ли влюбленности. Насколько видела Одри, ничего драматического не произошло. Они общались в перерыве, вежливо болтали друг с другом, но не более того.

Сама Одри получила удовольствие от занятий. Она ни минуты не жалела о них. Она старалась изо всех сил, большего сделать она не могла. Возможно, теперь она сделает перерыв. Может быть, пока она не станет собирать новую группу. А вот после Рождества она сможет еще раз попытать счастья и посмотреть, что из этого выйдет. Возможно, в следующий раз у нее будет не шесть учеников, а десять.

Джеки выглядела угрюмой этим вечером. Может быть, она сожалела о том, что занятия заканчиваются. Они были легким способом заработать несколько евро, если вам хватит смелости показать себя во всей красе. Одри подумала о том, как была напугана Джеки в первый вечер, пряталась в туалете, готовая убежать. А как испугалась сама Одри, что на ее первом занятии не будет натурщицы.

Она посмотрела на склоненную голову своего единственного ученика.

– Еще минута на эту позу, – сказала она ему, – а потом сделаем перерыв.

Зарек поднял голову и улыбнулся. Какая милая у него улыбка.

* * *

– Я буквально на пару слов, – сказал Джеймс, когда она открыла дверь. – Я не задержу вас надолго.

Джеки обругала себя за то, что успела смыть макияж. Ни капельки мейкапа, даже губной помады. Хорошо еще, что она не успела переодеться в пижаму, хотя собиралась это сделать несколько минут назад.

Она отступила в сторону, плотнее запахнула кардиган.

– Может быть, мы можем посидеть в вашей машине? – спросила она. – Мои родители дома.

У нее вдруг повлажнели ладони. Она вытерла их о джинсы, пока шла следом за ним по дорожке.

В машине она села прямо, прижавшись спиной к дверце. Джеймс отвернулся от нее и смотрел прямо перед собой. От нее пахло лакрицей.

– Вы не пришли на занятие, – сказала Джеки.

– Да, – он замялся. – Я решил, что это неудачная идея.

Она не знала, что ей думать, поэтому ждала. Но продолжения не последовало.

– Как Чарли? – спросила она просто для того, чтобы что-то сказать.

Снова молчание. Джеки еще плотнее закуталась в кардиган.

– Я хочу объяснить, – наконец заговорил Джеймс. – Я хочу рассказать тебе о… моей ситуации. Если ты не против.

Джеки заметила, что он впервые обратился к ней на «ты». Его ситуация? Она не отрывала глаз от профиля Джеймса, ей хотелось, чтобы он повернулся и посмотрел на нее.

– Прежде всего, – сказал он, – мое имя не Джеймс. То есть Джеймс – это мое второе имя. Я начал его использовать, когда мы переехали сюда. Меня зовут Питер.

Он сменил имя. Он скрывается от правосудия, потому что убил кого-то на севере, и теперь прячется в Кэррикбоуне. Он может быть террористом из ИРА или членом военизированной организации лоялистов.

– Мы переехали сюда, и я сменил имя, – он наконец повернулся к Джеки и посмотрел на нее, – потому что два года тому назад моя жена… – он замолчал.

Его жена. Джеки почувствовала тупую боль в животе. Холод машины пробирался под одежду.

– Два года назад моя жена исчезла, – продолжал Джеймс. – Однажды она вышла из дома за покупками и больше не вернулась.

Джеки затаила дыхание. «Мама Чарли пропала», – сказал ей тогда Оуэн, и она решила, что это означает умерла. Но она не умерла, она пропала. Его жена пропала. Джеки содрогнулась.

– Ты замерзла.

– Я в порядке, – ответила она, но Джеймс включил печку. Через несколько секунд Джеки почувствовала, как теплый воздух согревает ей ноги и лицо.

Он снова отвернулся от нее.

– Когда Френсис исчезла, полиция организовала поиски. Они проверили озера, отправили аквалангистов обследовать дно у морского побережья, прочесали леса и горы. Они допрашивали меня столько раз, что я сбился со счета.

Джеки вспомнила, что в прессе сообщали о пропавшей в Донеголе молодой матери. Пару дней новость была в заголовках на первых страницах, но потом пришло время для других новостей. Зачем писать о человеке, которого так и не нашли?

Упоминали газеты об этом, когда исполнился год со дня ее исчезновения? Возможно. Обычно об этом пишут, возвращаются к событию.

– Некоторые решили, что это я ее убил, – продолжал Джеймс. – Я получал анонимные письма, люди плевали в меня на улице или переходили на другую сторону, чтобы со мной не встречаться. Когда они начали спрашивать Чарли, знает ли она, что совершил ее отец, я решил, что пора уезжать. Вот так мы оказались здесь.

– И ее так и не нашли?

Он покачал головой.

– Ни следа, – Джеймс замялся. – Ты единственный человек, которому я рассказал об этом. Я хотел, чтобы ты знала, потому что…