Посвящение Воробьенку

Между строк

«Стол накрывает ночь…»

***

Стол накрывает ночь,

Бутылкою – колокольня.

Прочь, развесёлый, прочь.

Больно мне, снова больно.

Только не жгут свечей

На панихиде этой.

Звёзды минувших дней –

Всё, что храню от ветра.

Я солгала себе,

Но, оставаясь рядом:

Пить до утра любовь

Горьким тяжёлым ядом.

Пить, забывая боль,

Боль, что зовётся силой.

Кто напророчил роль

Жить, когда отлюбила?

Нужно, чтоб вышел весь

Пир, панихида эта.

И засияет крест

В первых шагах рассвета.

2000

Февраль

Февраль-нелёгкая пора

И месяц снега.

Бессонны ночи до утра,

Мечта побега.

Тяжёлой поступью идут

И дни, и ночи.

Ещё чуть-чуть

И пропадут,

Угаснут очи.

Февраль – проклятая пора,

Жизнь в круговерти.

Бессонны ночи до утра

Беды и смерти.

2001

«Пить за любовь, которая ушла…»

***

Пить за любовь, которая ушла,

Пить за любовь, которая придёт.

А на закате плачут купола,

А на рассвете колокол зовёт.

И от креста, что на сердце лежит,

До тех крестов, что радуют ветра,

От суеты и зависти, и лжи

Немеют губы и колокола.

Но вешний дождь на все печали дней,

На все дела и души, и пути.

Пить за любовь, что чище и светлей,

Пить за любовь.

Она должна прийти!

2000

«Вот и кончено всё…»

***

Вот и кончено всё,

Всё, что было у нас.

Ветер бросит в лицо

Пару искренних фраз.

Я боюсь одного,

Что ты тоже умрёшь.

А сейчас ничего.

Только дождь,

Только дождь…

2001

«Себя не впервой обманывать…»

***

Себя не впервой обманывать,

Пройдя поперёк дорог.

И всё переделать заново.

Да кто бы помочь мне мог?

Забыть, чтобы снова встретиться,

Исчезнуть, чтоб вновь прийти.

Но странная куролесица

Всем людям не по пути.

Играю судьбой, доказано,

И не понимаю смысл,

Зачем все дороги связаны

В запутанный узел – жизнь?

1999

«Снова ночь…»

***

Снова ночь.

Одеяло в крапинку

Частых звёзд.

Снова ночь.

Одиночеств свадебных

Выход прост:

Расплескалась,

Звеня монистами

От души.

У невесты

Полно завистниц,

Но ТЫ – пляши!

Так пляши –

Чтобы вихри по полу,

Гуд в ушах.

Согреши,

Обманула прошлое! –

Хороша!

Гости пьяные,

Бьют стаканами

Под каблук.

На прощание:

– Любо ль, пане мой?

Милый друг…

За околицей

Белой конницей

Ночь летит.

Мать помолится,

Сердце – звонницей.

Уходи…

Снова ночь.

Одеяло в крапинку

Частых звёзд.

Чьи-то свадебки.

Плачешь, пащенка…

Но всерьёз…

1999

«Гитара – сестра, любовница…»

***

Гитара – сестра, любовница,

Измученная бессонницей.

Ты видела подоконники,

С которых шагнуть вниз хочется.

Гитара – сестра, изменница,

Любимая, кем просватана?

Бесстыдница, виновата ли,

Что сердце так мало ценится?

Гитара – судьба, разлучница,

До смерти моё проклятие.

Сестра моя в грязном платьице,

Крыло моё, крест, попутчица…

2003

«Поутру наши лица схожи…»

***

Поутру наши лица схожи,

Однозначны, бессонницей стужены.

Поутру каждый в мире – прохожий:

Не спаситель, не враг и не суженый.

Ветром кованы, снегом латаны,

Уходящие от порога,

Все дороги, что мы просватали,

Всё, что выпрошено у Бога…

2001

«Осиротевшие стихи…»

памяти Юрия Кузнецова

Осиротевшие стихи

Воркуют в памяти, как птицы.

Поэт, кормивший их с руки,

Покинул шумную столицу.

Ушёл. Безмолвие в ответ

На перекличке. Всё отпето.

Один дуэльный пистолет

Для всех времен и всех поэтов.

А мы, оставшиеся ныне,

Напишем новые страницы.

И в нашей памяти на имя

Слетятся строки словно птицы…

2003

Выбор

Из ста смертей я выбрала любовь,

Из ста страстей я выбрала разлуку.

Всё повторится, будет вновь и вновь –

Гореть мостам, и возвышаться духу.

Забытой стать я не страшусь, ничуть,

И только жаль, что плакать не умею.

Туда, где свет, вернусь когда-нибудь,

А там, где тьма, кого-нибудь согрею.

2001

«Плачу над снегом…»

***

Плачу над снегом,

Плачу открыто.

После побега.

Сердце разбито.

Что остаётся?

Встать на колени,

Возле колодца

Выстрелить в темя…

Плачу над снегом,

Плачу открыто.

После побега.

До суицида.

21.11.01

Кентавр

Он шёл по городу и молчал.

Ночному городу снились люди.

И только ветер огни качал,

Чтобы никто не узнал о чуде.

Он шёл, копыта взметали снег,

А лук в ладони дрожал от жажды.

Но стрелы кончились в феврале.

И это было уже не важно.

Он шёл, а тени метались вслед,

Пытаясь тела его коснуться.

Но человечий торс во тьме

Мог не понять и обернуться.

И он застыл на углу Тверской,

И закричал, болью веки смежив:

– Есть кто живой здесь? Есть кто живой?

Но временами играла нежить.

Никто не слышал. Кентавр лёг.

И только пёс прибежал в испуге

И выл над телом. А конь издох,

Но человека оставил вьюге.

2004

Вода

Вода в проступающих венах,

Морская вода на рассвете,

Когда алеющей пеной

Закашлялся встречный ветер.

Вода в сердцевине бьётся,

Морская вода на закате,

Когда в мировом колодце

Луна полоскает платье.

И если слова прихлынут,

Уста, увлажняя слезами,

То это волны бессильно

Мечутся меж берегами.

2003

«Спичка – шорк! – огнём…»

***

Спичка – шорк! – огнём,

Газ засветится.

Голубым цветком,

Соком месяца.

Но снега лежат,

Снова холодно.

Что, душа моя,

Или – голодно?

Спичка брызнула.

Да ведь можно же!

В пальцах искрами

Моё прошлое.

И снега кругом,

И отчаянье.

Голубым цветком

Газ.

Раскаянье…

«Нет возрождения снега…»

***

Нет возрождения снега,

Есть обещание – снова.

Нет восхищённого бега,

Есть – я пока не готова!

Богу в лучистые очи

Я улыбаюсь бессильно:

Было так странно и просто

Переломать свои крылья!

2001

Грановитой Башне Коломенского Кремля

Здесь тщетно звать кого-нибудь: