Посвященная. Как я стала ведьмой

Эти части нас напоминали волков с окровавленными мордами. Реалии магии соединяли нас именно таким способом. Но приблизительно через шесть месяцев я начала понимать, что, хотя мы находимся вместе в одном общем духовном мире, я постепенно превращаюсь в призрака. Я перестала быть Амандой, писательницей и ведьмой. Я стала Эвридикой, девушкой Орфея. Мы могли заниматься любовью весь день, а потом это заканчивалось ссорой. Он хотел знать, где я, пока он проводит время на репетициях. Если я уходила, он устраивал допрос по поводу того, что я делала, с кем, где сидела.

– Я думал, ты сидела у окна.

– Я и сидела. Я пересела.

– Почему пересела?

– Возле окна было слишком шумно.

– С тобой кто-то был?

– Нет.

– Ты никого знакомого там не встретила?

– Нет. Никого. Я просто писала.

– Ты пересела, потому что хотела сидеть с кем-то рядом?

– Нет.

Он был подозрительным и постоянно беспокоился, что я начну ему изменять. Он чувствовал себя под угрозой из-за моего сексуального прошлого. Но я знала, что его ревность вызвана не моей неверностью, а его собственной. Его беспокоило, что я стану поступать с ним так же, как он поступал со мной во время своих маленьких гастролей, на которые уезжал, когда я была вынуждена оставаться дома и работать.

– Я хочу запереть тебя в высокой башне до тех пор, пока не стану тем мужчиной, который тебе нужен, – заявил он мне однажды.

Мы непрерывно ругались, и я была близка к тому, чтобы расстаться, но затем он давал концерт, и я видела его на сцене – священника, жреца, супруга моей же богини, – и не могла решиться на то, чтобы уйти.

Тот вечер в «Кейк Шоп» был таким же, как и все прочие. Наши занятия любовью, наши ссоры, молчание и угрюмость. Он пошел на сцену, выглядя уставшим и полупьяным. Но когда притушили клубное освещение и включили микрофон, – тогда он появился во всем своем сиянии. Как будто воззвал к богам, чтобы те вошли в него, и вернулся к жизни. Словно его жизнь за сценой была просто периодами ожидания, поездкой в лифте, пока не начиналась музыка, и он не обретал свой настоящий вид. Орфей просыпался, спящий красавец, возвращенный к жизни поцелуем музыки, проходящей сквозь него. Тем вечером я смотрела на него на сцене и осознавала: он влюблен в Музу, он – жених волшебной невесты. Если бы я осталась, то всегда была бы лишь его дополнением.

Когда Сатурн покидает твой дом, в который возвращался, если ты был хорошим учеником и выучил его уроки, он наградит тебя. Когда я вернулась в Лос-Анджелес, одна, дары, полученные мной, оказались обильными. Спустя несколько месяцев после возвращения на родную землю я решила провести официальную ведьмовскую церемонию на свой день рождения. Это был бы первый раз, когда я официально проводила ритуал в качестве жрицы.

В Нью-Йорке я чувствовала себя оторванной от корней, отделенной от своих связей. Мне нужен был способ прикоснуться к земле. Я вернулась в Лос-Анджелес, стремясь воссоединиться со своими друзьями и общиной. Я переехала в Эхо-Парк, в яркий желтый коттедж с кактусом опунцией, царапавшим белый заборчик из кольев, и фамильной ценностью – томатами, радостно взбирающимися вверх по стене. Жилье я делила с подругой Милли, партнером по писательской работе, к которой, в Джорджию, я отправилась перед тем, как сбилась с пути и ушла в сторону эротической преисподней Орфея.

Не будучи уверенной, как провести формальный ритуал, я позвонила маме и спросила, как это делала она. Это был первый раз, когда я попросила ее о церемониальной помощи, будучи взрослой. К тому времени она переехала к своему мужчине, ушла с ненавистной работы и поступила обратно в колледж, где в итоге получила степень бакалавра, а затем – магистра. Во время разговора с ней по телефону мне казалось, что она буквально пела. Прошли годы с того момента, как я слышала в ее голосе такую легкость, и мое решение вернуться к нашему ремеслу лишь увеличило ее энтузиазм.

Она напомнила мне о шагах, которые я видела много раз в ее исполнении, пока подрастала: заземление, уравновешивание, очерчивание круга, воззвание к стражам, пробуждение Богини, выполнение работы, предложение даров, благодарность и освобождение духов и снова заземление.

Я проводила церемонию на первом этаже в гостиной, вокруг временного алтаря, который сконструировала из витков кружева, сплетенного моими предками, и веток можжевельника, собранных во дворе. Это была очень личная церемония, официальная и неуклюжая. Поскольку я впервые занималась чем-то подобным, мне казалось, что я обязана следовать каким-то строгим правилам. Я целыми днями занималась тем, что собирала предметы для алтаря – они должны были быть в точности тем, что необходимо. Мне требовались часы, чтобы выбрать между дымчатым кварцем, представлявшим дух Севера, и куском черного турмалина. Я тратила дни на то, чтобы записать процедуру, беря заклинания моей матери и из книг, которые я «позаимствовала» в ее библиотеке. Мне пришлось читать текст с распечатки, когда я проводила саму церемонию.