Потайной ход

– Тогда, если вы увидите или услышите что-то важное для нашего дела, то запоминайте. Кстати, вы не в курсе, как сеньора Гредос заполучила ту фотографию?

– Нет, сэр.

– И вы думаете, что миссис Херн – мать сеньоры Гредос?

– Да, сэр.

– Спасибо, пока это все. Держите ушки на макушке, а рот на замке, и если узнаете что-то, что могло бы заинтересовать меня, – обратитесь по адресу, который я вам дал.

– Да, сэр, – сказала Сьюзен и попрощалась, но, прежде чем уйти, бросила еще один долгий взгляд на дверь, за которой изнывал от нетерпения Мэллоу.

Когда она ушла, Дженнингс вошел в соседнюю комнату. Катберт курил. Он вскочил, как только увидел детектива.

– Эта дуреха ушла? – сердито спросил он.

– Да. Бедняжка. Незачем злиться, Мэллоу. Ну влюбилась она в тебя. У бедных тоже есть чувства.

– Да я понимаю, но ведь это смешно. Я никогда ее прежде не видел и люблю только Джульет.

– Ты уверен?

– Дженнингс!

– Ну-ну, не злись. Нам надо распутать это дело, а оно с каждым днем все запутаннее. Ты давал этот снимок сеньоре Гредос?

– Маракито? Нет. Я дал его Джульет.

– Ты уверен?

– Абсолютно! Я понятия не имею, как он попал в дом к Маракито.

Дженнингс задумался.

– Может, Бэзил передал. В его интересах посеять раздор между тобой и мисс Сэксон. Кроме того, если моя догадка верна, это показывает, что миссис Октагон была намерена помешать вашему браку еще до смерти ее сестры.

– А! Значит, смерть мисс Лоах дала ей шанс оправдать свой запрет на брак.

– Ну, может, она не решалась сделать этого прежде, поскольку мисс Лоах могла не оставить свои деньги Джульет, если бы свадьба не состоялась.

Катберт кивнул и задумчиво произнес:

– В конце концов, старушке я нравился, к тому же я племянник человека, который любил ее в юности. Возможно, у нее душа лежала к этой свадьбе, и она могла пригрозить, что завещает деньги кому-то еще, если миссис Октагон не согласится. Потерпев здесь неудачу, миссис Октагон через Бэзила передала снимок Маракито в надежде, что Джульет начнет задавать вопросы…

– А если бы начала? – подхватил Дженнингс.

У Катберта вид был неловкий.

– Ты уж законченным ослом меня не считай, – сказал он, изображая смех. – Маракито влюблена в меня. Я перестал к ней ходить, поскольку она стала чересчур внимательна ко мне. Я тебе не говорил, поскольку мужчина не должен рассказывать о женских слабостях. Но поскольку все стало слишком серьезно, лучше, чтобы ты знал.

– Я рад это слышать. Кстати, Катберт, тебе туго придется в треугольнике мисс Сэксон, Сьюзен Грант и Маракито.

– Чушь! – сердито ответил Мэллоу. – Джульет – единственная женщина, которую я люблю и на ком намерен жениться.

– Маракито помешает вашему браку.

– Пусть попробует, – фыркнул Катберт.

Дженнингс сурово посмотрел на него.

– Я не очень уверен, но она способна испортить тебе жизнь. Есть еще и миссис Херн, которая может быть, а может и не быть матерью этой испанской демоницы…

– Если это не она сама, – предположил Мэллоу.

– Нет! – решительно ответил детектив. – Маракито не встает с постели. Ты сам это знаешь. Тем не менее я навещу миссис Херн в Хэмпстеде. Она же свидетель. Сиди тихо, Мэллоу, и не мешай мне вести расследование. А пока спроси мисс Сэксон, когда она потеряла эту фотографию.

– Ты теперь хоть какой-то свет в конце туннеля видишь?

– У меня есть крохотная зацепка. Но я еще нескоро докопаюсь до истины. За этим убийством многое стоит, Мэллоу.

Глава XI. По следу

Профессор Ле Боу держал танцевальную школу в Пимлико[7] и неустанно готовил учеников к сцене. Многие из них с большим или меньшим успехом появлялись в постановках театров «Эмпайр» или «Альгамбра», и он пользовался широким успехом среди заболевших сценой честолюбцев за то, что плату брал умеренную, а учил очень усердно. Так он обеспечил себе если не большой, то постоянный доход. В школе ему помогала племянница, Пегги Гарторн. Она управляла его домом, следила за расходами, иначе бы маленький профессор никогда не смог бы откладывать на жизнь. Когда брат покойной мадам Ле Боу – англичанки – умер, его сестра взяла сироту под опеку. Теперь и сама мадам Ле Боу умерла, и Пегги присматривала за профессором из благодарности и из любви. Она обожала раздражительного маленького француза и прекрасно умела им управлять.