Потайные двери Москвы. Старинные особняки и их истории. Почему князь украл бриллианты жены, для чего крепостным актерам секретная лестница, какой дворец ненавидела Екатерина Вторая

Но это не единственный трагический эпизод в истории гагаринского дворца. Особняк на Поварской начал переходить из рук в руки, пока не стал казенным учреждением со служебными квартирами. Его превратили в Дом коннозаводства, и именно так в 1875 году здесь оказалась дочь Александра Пушкина Мария Гартунг, похожая на мать, первую красавицу Москвы. Ее муж, генерал Леонид Гартунг, заведовал московской конторой коннозаводства. Их семейная жизнь была далека от идиллии. Генерал играл в карты и проигрывал, долги копились, а через два года его обвинили в растрате государственных денег. Леонид Гартунг не смог доказать свою невиновность и застрелился в суде.

Но еще до этих драматических событий, в 30-х годах XIX века, когда Сергей Гагарин продает свой дом, стиль классицизм приходит в упадок. Его метко ругает Николай Гоголь, он называет дома простыми до плоскости: «Они так правильны, так гладки, так монотонны, что, прошедши одну улицу, уже чувствуешь скуку и отказываешься от желания заглянуть в другую. Это ряд стен и больше ничего». Начинается новая эпоха с новыми вкусами и идеями, о чем мы с вами поговорим в следующей главе.

Глава третья Переместиться во вторую половину XIX века

История первая Усадьба Мамонтовых на Спартаковской

«Должен сказать, что вы вполне архимандрит, мне и в голову не приходило, что умеете влюбляться, да еще вдобавок в молоденькую и хорошенькую и так втихомолку, что ежели бы не Вы сами мне написали, то я и не поверил бы», – так сказал знаменитому коллекционеру Павлу Третьякову любитель искусств Николай Лосев, когда узнал о его свадьбе с красавицей Верой Мамонтовой. Серые миндалевидные глаза с длинными ресницами, нос с горбинкой и бетховенский лоб – так ее внешность описывала дочь Вера Зилоти. Кроткая и отзывчивая Вера Мамонтова потеряла родных, сначала отца, потом брата и мать, и всем сердцем полюбила Павла Третьякова. «Долго не видеть тебя для меня невозможная вещь», – говорила она мужу. Они поженились в 1865 году, ей был двадцать один год.

Отец Веры Николай Мамонтов, как и его старший брат Иван, разбогател на винных откупах, то есть на праве торговать вином. Это право государство продавало с торгов – кто больше предложил, тот его и получил. Крупные откупщики держали в руках не просто отдельные кабаки, а целые уезды и даже губернии со всеми питейными заведениями. «Рядовые купцы, а иногда и дворяне, платя государству небольшой процент, остальной доход клали в карман и через несколько лет становились миллионерами», – писал историк Юрий Федосюк в энциклопедии русского быта XIX века[8]. «Сокровищ у него нет сметы. В дому сластей и вин, чего ни пожелай: всего с избытком, через край. И словом, кажется, в его хоромах рай» – так метко рисовал образ жизни откупщика Иван Крылов в басне.

Николай Мамонтов был «необычайно добрым человеком, но все считали его самодуром», как вспоминала его внучка Вера Зилоти. Правда, дедушку она никогда не видела – он умер за шесть лет до ее рождения. По делам он много разъезжал по России и брал в поездки и жену, по словам Веры Зилоти, свою «Богородицу» – он ее по-настоящему боготворил. Высокую, изящную, величественную супругу Николая Мамонтова, как вы догадались, звали Верой – это семейное имя. В дороге в Рязанской губернии у них и родилась дочь Вера, восьмой ребенок в семье и будущая жена Павла Третьякова. В это время, в 40-х годах XIX века, Мамонтовы и перебрались в Москву. Глава семьи открыл фабрику сургуча, лаков и красок, а в 50-х годах купил большой дом с садом возле Елоховского собора.

Мамонтовы называли его «домом на Разгуляе», хотя эта площадь была не рядом, а через квартал. Это типичная дворянская усадьба с колоннами на высоком цоколе и с двумя одинаковыми флигелями – они выходят на линию улицы и образуют парадный двор. Кто и когда ее построил, неизвестно. Если смотреть планы города, то в конце XVIII века на месте ворот с чугунной решеткой стоял деревянный дом Тимофея Чонжина, вице-губернатора Москвы, а в 1816 году его уже сменил каменный дворец. Он переместился вглубь двора, а через три года по его бокам появились арки – они соединили его с флигелями. В то время домом владел богатый купец Михаил Крашенинников. После него дворец не раз менял хозяев, пока не стал мамонтовским – семья жила в нем около тридцати лет.

Николай Мамонтов в 1856 году задумал переделать дом по моде того времени – в духе эклектики, когда смешивали разные архитектурные стили. Он украсил фасад чугунными балконами и пышной лепниной и по-новому оформил интерьеры. При этом у него был настолько уточненный вкус, что вместо архитектурного винегрета получилась изящная симфония.