Потемкин

Мучимая болезненной ревностью Потемкина, Екатерина пыталась задобрить его ласковыми словами: «Пожалуй, прими от меня дружеского совета, наложи на себя воздержание, ибо опасаюсь в противном случае, что любовь теряется»[525]. Во всех своих бедах женщина винила наушников и злопыхателей, которые наговаривали на нее Григорию Александровичу. «Если вы будете верить тем людям, которые вы знаете, что меня не любят и выдумывают вам насказывать на меня, то я буду всегда перед вами виновата»[526].

Записки того времени как на ладони открывают семейную драму Екатерины и Потемкина. Через двести лет в них звучат любовь, боль, обиды…

«Вы были в намерении браниться, — писала императрица. — Прошу повестить, когда охота отойдет»[527]. Обычно охота не отходила очень долго и первой шла мириться Екатерина: «Ты знаешь мой нрав и мое сердце, ты ведаешь хорошие и дурные свойства, ты умен, тебе самому представляю избрать приличное тому поведение. Напрасно мучиться, напрасно терзаться, един здравый разсудок тебя выведет из безпокойного сего положения, не крайности; здоровье свое надрываешь понапрасну»[528].

Короткие замирения скреплялись самыми нежными клятвами. «Душенька, я взяла веревочку и с камнем, да навязала их на шею всем ссорам, да погрузила в прорубь. Не прогневайся, душенька, что я так ученила, а буде понравится, изволь перенять. Здравствуй, миленький, без ссор, спор и распрей»[529]. Из письма в письмо императрица повторяет единственную просьбу: «Душа! Я все делаю для тебя, хотя б малехонько ты б меня eneouragiровал (порадовал. — О. Е.) ласковым и спокойным поведением»[530].

Ни ласка, ни покой не продолжались долго, мир в одночасье взрывался новыми всплесками ревности Потемкина. «Нежное твое со мною обхождение везде блистает, и калабродство твоих толков всегда одинаков: тогда, когда менее всего ожидает, тогда гора валится. Теперь, когда всякое слово — беда, изволь сличить свои слова и поведение…»[531] «Сумасброду тебе милее нету, как беспокойство твое собственное и мое, а спокойствие есть для тебя чрезвычайное и несносное положение»[532].

Екатерина вела себя на удивление терпеливо: «Погоди маленько, дай перекипеть оскорбленному сердцу, ласка сама придет… Она у меня суетливо, она везде суется, где ее не толкают вон, да и когда толкаешь, и тогда она вертится около тебя, как бес, чтобы найти место, где ей занять пост. Когда ласка видит, что с чистосердечием пройти не может, тот час она облечет разы лукавства… Ты ее ударишь кулаком, она отпрыгнет с того места и тот же час перейдет занимать способнейшее, дабы стать ближе не к неприятелю, но к ее другу сердечному… Она преодолевает его гнев, она ему прощает неправильное каверканье ее слова, она кругом его речам присваивает смысл уменьшительной… обидных не принимает на сердце или стараится позабыть… Хто столко желает дружно жить, как я? Хто нравом тише?»[533]

Благодаря ревнивому и подозрительному характеру возлюбленного императрица рисковала оказаться затворницей. «Если… Вы будете продолжать тревожиться сплетнями кумушек, то …я запрусь в своей комнате и не буду видеть никого, кроме Вас. Я стою перед необходимостью принять чрезвычайные меры и люблю Вас больше, чем самое себя»[534].

Однако всякому терпению наступает конец. «Душа в душу жить я готова, только бы чистосердечья моя никогда не обратилась мне во вред, а буде увижу, что мне от нее терпеть, тогда своя рубашка ближе к телу»[535]. «Баловать тебя вынужденными словами не буду»[536].

Страдающая женщина вызывает искреннее сочувствие. Однако, читая записки, мы слышим только одну сторону. Писем Потемкина сохранилось крайне мало. Большинство из них было отправлено в огонь рукой самой Екатерины сразу по прочтении[537]. «Позволь, Голубушка, сказать последнее, чем, я думаю, наш процес и кончится. Не дивись, что я беспокоюсь в деле любви нашей. Сверх безчетных благодеяний твоих ко мне, поместила ты меня у себя в сердце. Я хочу быть тут один преимущественно всем прежним, для того, что тебя никто так не любил; а как я дело твоих рук, то и желаю, чтоб мой покой был устроен тобою, чтоб ты веселилась, делая мне добро; чтоб ты придумывала все к моему утешению и в том бы находила себе отдохновение… Аминь»[538].

Сохранилось описание ссоры, сделанное рукой Екатерины: «Скажите на милость, как бы Вы выглядели, если бы я постоянно упрекала Вас за все недостатки Ваших знакомых… если бы я делала Вас ответственным за все глупости, которые они делают? Если же видя Вас нетерпеливым, сержусь, встаю и убегаю, хлопая дверями, а после этого избегаю Вас, не смотрю на Вас и даже притворяюсь более холодной, чем есть на самом деле, если я к этому присоединяю угрозы, значит ли это, что я притворяюсь? Наконец, если после всего этого у Вас голова так же разгорячена и кровь кипит, нужно ли удивляться, что мы оба не в своем уме, никак не можем столковаться, и оба говорим одновременно?»[539]