Потемкин

В 6 часов вечера король вернулся на царскую галеру для политических переговоров. Прогуливаясь с Екатериной по палубу, он предложил русско-польский союз. Она обещала дать ответ. Князь беззаботно играл в карты неподалеку. Екатерина была в гневе, дао он не пришел ей на помощь. «Почему князь Потемкин и вы постоянно бросаете нас?» — выговаривала она де Линю. Станислав Август умолял Екатерину отужинать в Каневе, где он потратил едва ли не все свои деньги, готовя двухдневный пир и фейерверк, но она не снизошла к его мольбам. Она объявила Потемкину, что не собирается решать дела впопыхах: «Всякая перемена намерения, ты сам знаешь, что мне неприятна». Потемкин, то ли из уважения к Станиславу Августу, толи осерчав на то, что Екатерина сломала его польский план, продолжал играть в карты и ничего не ответил. Екатерина разгневалась еще сильнее и стала еще спокойнее, а король еще мрачнее. Придворные смотрели во все глаза. «Князь Потемкин ни слова не говорил, — сказала Екатерина на следующий день своему секретарю, — принуждена была говорить беспрестанно; язык засох; почти осердили, прося остаться». В конце концов она согласилась посмотреть на фейерверк со своей галеры.^[719]

Король, униженный в очередной раз, откланялся. «Не показывайте своей досады, — шепнул ему де Линь. — Вы только радуете двор, который вас ненавидит». Екатерина была сильно сердита на Потемкина. Тот угрюмо удалился на свой «Буг». Она посылала ему записки: «Я на тебя сержусь, ты ужасно как неловок». Флотилия простояла у причала до ночи, дождавшись великолепной имитации извержения вулкана. Острослов де Линь заметил, что король провел в Каневе «три месяца и истратил три миллиона, чтобы провести с императрицей три часа». Через несколько дней после отбытия флотилии Станислав Август написал Потемкину: «Я был рад встретиться с императрицей. Я не узнаю ее, но, хотя мне грустно, надеюсь, что князь Потемкин остается моим другом».^[720]

Следующим государственным мужем, ожидавшим Екатерину на ее пути, был император Священной Римской империи. Иосиф II и Екатерина II двигались навстречу друг другу. 30 апреля флотилия достигла Кременчуга — из-за противного ветра позднее, чем ожидалось. Иосиф, снова инкогнито, под именем графа Фалькенштейна, ждал ниже по реке, в Кайдаке, нетерпеливый, как всегда.

Иосиф не хотел ехать в Россию, но его визит был необходим Екатерине и Потемкину, для которых союз с Австрией являлся главным оружием против Османов. «Может быть, удастся найти какой-нибудь Предлог и отказаться», — писал император своему канцлеру. Напыщенный Габсбург счел приглашение Екатерины «крайне бесцеремонным». Он велел Кауницу составить ответ «честный, короткий; но дающий княгине Цербстской понять, что ей следует распоряжаться моим временем с большей осторожностью», — но потом согласился на поездку: он жаждал осмотреть русские войска, в глубине души надеясь убедиться в превосходстве австрийских, и не без сарказма писал Потемкину, что с нетерпением ждет увидеть его «интересные предприятия и удивительные творения». Теперь, в ожидании Екатерины, он занимался самостоятельным осмотром Херсона, а Екатерина не понимала — куда он пропал?^[721]

Императрица высадилась в Кременчуге и осмотрела элегантный дворец, разумеется, окруженный «волшебным английским парком» с тенистой зеленью, ручьями и грушевыми деревьями. Потемкин приказал привезти издалека огромные дубы — «такие же широкие, как он сам», шутил де Линь — и насадить из них целую рощу. Затем Екатерина осмотрела 15-тысячный корпус, включавший несколько полков потемкинской новой легкой кавалерии, о которой Кобенцль отозвался в превосходных тонах. Дав бал на 800 человек, Екатерина продолжила путь вниз по реке.

Как только царская галера скрылась из виду, у кременчугской пристани появился, опоздав всего на несколько часов, «вермикулар» Сэма Бентама: составная галера из шести барж, предназначенная для Екатерины.^{78} Потемкин приказал Бентаму следовать за его судном, наследующее утро осмотрел плавучего «червя» и, по словам Бентама, остался «как нельзя более доволен». Тогда флотилия снова пустилась в путь, Бентам последовал за ней. Он утверждал, что императрица заметила его творение и восхитилась им, — хотя Потемкину, вероятно, пришлось утешать его за то, что эффект неожиданности не удался.[722]

Не дойдя двадцати пяти миль до Кайдака, где планировалась встреча с Иосифом, несколько галер село на мель. Флотилия остановилась. Потемкин понял, что по воде до места не добраться. Торжественная встреча грозила обернуться неразберихой: императрица села на мель; император потерялся; лошадей не хватало; баржи с провизией и кухней также застряли на мелководье. Положение спас «плавучий червяк» Бентама.