Потери и находки

Карету закатили на палубу и закрепили на корме, лошадей поставили в трюм, набив передний угол купленными Инкваром сеном, соломой и мешками с овсом. Присматривать за конями и вещами должен был Дайг, решивший спать в экипаже, а Инквару и его подопечным перепали одноместные каюты. «Назвать их маленькими — значит сильно польстить этим обитым дешевым полотном кладовочкам», — тихонько фыркал искусник, переходя из одной клетушки в другую. В каждой узкая постель, под ней багажный ящик и у изголовья миниатюрный откидной столик. Умывальня одна на всех, и еще повезло, что пассажиров немного: кроме Инквара с «семьей», всего две супружеские пары, занявшие самые большие каюты.

Искусник отправил Лил в дальнюю от прохода каюту, взяв себе ближнюю, а Ленса поселил посредине. И еще не успели они устроиться, а Дайг — перенести багаж, как под ногами качнулся пол, верный признак отправления. Хотя на небе уже загорались первые звездочки, ничего странного в этом не было, Дола река глубокая и полноводная, мелей почти не имеет, вот и не боялись капитаны плавать по ней ночью. К тому же зелье ночного глаза было у речников таким же непременным атрибутом, как у городских стражников и ночников.

Появление в мире магии многое изменило, заставив людей позабыть некоторые знания, казавшиеся когда-то необходимыми, и, наоборот, признать более важными совершенно неизвестные прежде магические вещицы, от мощных пирамидок до простеньких, но надежных огнив. Да и самыми главными украшениями стали считаться не драгоценные безделушки, а различные амулеты и многочисленные зелья. Редко у кого теперь не болтался на шее хоть простейший оберег и не висел у пояса кошель с самыми нужными снадобьями.

Поужинав вместе с подопечными в карете остатками своей провизии и оставив Дайгу его долю еды, Инквар предложил Лил с Ленсом устраиваться спать, но они неожиданно дружно забастовали, и пришлось остаться с ними на палубе. Хозяин, словно напрочь забывший про нового пассажира, после того как тот отказался выпить с ним по кубку вина, хмуро поглядывал на мальчишку, бродившего вдоль бортов в сопровождении горбуньи, но пока помалкивал.

— Не очень-то он любезен, — тихо и хмуро процедил сидящий в плетеном кресле Инквар устроившемуся на бочонке Дайгу, и тот неожиданно развеселился:

— Не волнуйся, он не негодяй. Просто не любит незнакомых людей. Попался однажды — доверился шпиону Корди, потом еле откупился. Самое смешное, тот тоже ехал якобы с сынишкой, есть у Густава пара преданных карликов.

— Слыхал, — кивнул искусник, исподтишка наблюдая за матросами и своими подопечными.

Он и в самом деле знал из первых рук о ловкости и хитрости крохотных проныр, умудрявшихся попасть в нужное место даже в небольшом саквояже.

— Один из возчиков, — сторожко глянув по сторонам, еле слышно шепнул телохранитель, — нашел на дороге спящего мужчину со знаком дорогого барона. И привез своим хозяйкам. А они отдали его властям городка.

Инквар наконец сообразил, почему они едут дальше не в тележке с травами. Возчика обязательно будут допрашивать, и нужно, чтобы никто не проговорился о приехавших с ним попутчиках. Иначе дознаватели возьмутся и за них.

Вот теперь понятно, из-за чего господин Варден, путешествующий с сыном и няней, неожиданно свернул на окольный путь и так не попал в Торжки. Люди Корди непременно проверят всех проезжавших через село, а у Инквара нет ни одного надежного свидетеля, да и доказанной истории, откуда он вообще появился в том селе, тоже не имеется. А искать его здесь никто и не подумает; как выясняется, Дайг не зря сменил повозку, коней и всю свою одежду. Там, где дело касается Корди, нужно быть предельно осмотрительными, жестокий барон очень не любит, когда кто-то вмешивается в его дела.

— А скотина? — вспомнил искусник про негодяев и про обещанный рассказ.

— Она тоже нашлась утром на дороге, — нарочито уныло вздохнул напарник. — Кто-то посадил на лошадей и привязал. Но исчезла вся одежа, просто до нитки, и появились очень красивые рисунки и надписи.

— М-да? — задумался Инквар, пытаясь представить себе эту картинку и угадать смысл надписей. — А разве для них это такое уж большое горе?

— Так картинки везде, и на харях тоже. А краска несмываемая, усилена магически. Ну а надписи… Могу поспорить, со скотом, которого украшают такие словечки, даже последний нищий пропойца не захочет сидеть рядом.

Вот теперь Инквар поверил словам Дайга, и у него на душе стало спокойно и легко. Отныне ни один дознаватель не заподозрит в произошедшем ни его самого, ни детей неизвестного собрата. Просто не смогли бы они таким способом наказать подлецов, в этом видно отчаяние глубоко оскорбленной и обиженной женщины и женская же мстительность.

Ну а краску можно купить в любой лавке, где продаются поделки искусников и алхимиков. Инквар и сам умел делать подобные составы, въедающиеся в тело раз и навсегда.