Потерянная армия: Записки полковника Генштаба

Парашютно-десантному батальону, которым руководил командир Тульской дивизии ВДВ генерал-майор Александр Лебедь, в соответствии с приказом министра обороны СССР маршала Дмитрия Язова командующий ВДВ генерал П. Грачев поставил задачу организовать охрану и оборону здания Верховного Совета РСФСР.

Когда подразделение выдвинулось на Краснопресненскую набережную, оно наткнулось на баррикады и огромные толпы людей, сооружавших завалы вокруг БД. Колонна встала. Вскоре возле головной машины десанта появился невысокий и плотный человек в гражданском, который потребовал командира. Судя по тому что его сопровождало еще человек пять «качков» с суровым видом, нетрудно было догадаться, что этот человек — крупная шишка.

Тогда я еще не знал, что то был Александр Коржаков. Вместе с ним комдив прошел в здание.

Позже Лебедь будет рассказывать, что тогда Коржаков и провел его к секретарю Совета безопасности России Юрию Скокову (кто мог предполагать, что пройдет всего пять лет и грозного вида генерал сам станет секретарем СБ?). От Скокова, как свидетельствует сам Лебедь, он впервые услышал о ГКЧП.

Скоков провел Лебедя к Ельцину, который задал генералу вопрос:

— От кого вы собираетесь охранять и оборонять здание Верховного Совета?

Но поскольку, рассказывал Лебедь, ему самому этот вопрос был неясен, то он объяснил уклончиво:

— От кого охраняет пост часовой? От любого лица или группы лиц, посягнувшего или посягнувших на целостность поста и личность часового.

Ельцину этот ответ понравился, и он представил комдива

большой группе лиц из своего аппарата «как генерала, перешедшего на сторону восставшего народа».

После этого в завалах возле БД было проделано несколько проходов и боевые машины десанта из состава батальона, приведенного Лебедем, встали у стен Белого дома.

Когда мой сослуживец полковник Лукашеня спросил у командира одной из боевых машин, какая задача ему поставлена, капитан чистосердечно ответил, что не знает…

Когда с балкона один из активистов ельцинского штаба сообщил по мегафону многотысячной толпе о переходе десантников генерала Лебедя на сторону президента России, гигантский вулканический гул ликующего людского сборища взорвал округу.

Несколько крепких мужиков, сооружавших баррикады, попытались поднять Лебедя на руки и качать. Но он ловко вырвался из их объятий и растворился в толпе.

— Странный человек, — сказал кто-то. — Бежит от собственной славы.

Я и сейчас не могу представить в той ситуации на месте Лебедя другого генерала, который бы в столь звездный час устоял перед соблазном породниться со славой. Тогда он не пошел за ней. И признался позже, что была она непонятной ему пробы.

В сентябре 1991 года, говоря о своей роли в августовских событиях, генерал сделал шокирующее Кремль заявление:

— Я не считал себя защитником Белого дома. Опасался потеряться в героической толпе защитников демократии.

Тогда он ушел от славы. Позже она сама пришла к нему. Узнав о том, что командир Тульской дивизии «переметнулся» на сторону защитников БД, маршал Язов сделал строгую выволочку командующему ВДВ генералу Павлу Грачеву. Утром 20 августа Грачев, в свою очередь, обвинил Лебедя в том, что тот неправильно выполнил его приказ, хотя сам признавался, что задача была именно такая — взять под охрану стратегические объекты столицы.

Грачев приказал Лебедю увести боевые машины пехоты от стен Белого дома. Приказ был выполнен. Тогда по кабинетам и коридорам МО и ГШ пошла гулять весть, что командир Тульской дивизии якобы повел двойную игру. Лебедь был срочно вызван к министру обороны, который встретил его словами:

— А мне доложили, что ты уже застрелился…

Язов иногда умел шутить так, что трудно было понять — неудачная ли это подколка или многозначительный намек.

МЯЧИКИ

…После митинга у Белого дома я получил задание «особой важности» — отвезти новые теннисные мячи одному из замов начальника Генштаба, отдыхавшему на даче в Баковке.

Жизнь шла своим чередом. Одни вершили «путчи», другие — «демократические революции», третьи играли в теннис.

На Краснопресненской набережной «защитники БД» продолжали возводить баррикады. Все это очень напоминало мне филиал бутафорского цеха «Мосфильма». Не хватало только бочек с алой краской…

На проселочной дороге на моей «Волге» пробилось колесо. Водитель встал на обочине и полез в багажник за домкратом. Недалеко по вытоптанной траве шло коровье стадо, которое погонял мужичок в выгоревшей на солнце солдатской плащ-палатке. Он шел за коровами, изредка позевывая и почесывая задницу от укусов наседающих слепней. Подойдя ближе к нашей машине, поинтересовался:

— Чтой-то там за шум у Москве?..

— ГКЧП! — ответил я ему.

— Какое еще такое ЧП?

— Порядок решили наводить, танки на улицах — вот что!

— Давно пора! Энтот, как его… Ельцин, молодец. Дай ему Бог здоровья!

И пастух яростно зачесал задницу, матеря проклятого слепня.

Детишки начальника радостно завизжали, получив новые теннисные мячики. Я сидел рядом с кортом на скамейке и следил, как туда-сюда летал упругий мячик. Его били — он летел. Мячик метался то на одну, то на другую сторону сетки…