Потерянная армия: Записки полковника Генштаба

Я видел Кондратьева. Ни он, ни его люди не испытывали восторга от полученной задачи.

Утром я услышал со стороны Краснопресненской набережной короткие автоматные очереди. Началось. Вышел на улицу купить сигарет. На Знаменке заглохла машина. Солдат и полковник МВД возились у двигателя. Подошел к ним и спросил, что «там» происходит. Полковник ответил:

— Ваши депутатов берут.

Я — в ответ:

— А ваши где?

Полковник оторвался от двигателя и пошутил:

— А наши ваших брать будут.

Я юмора не понял. К тому же в Генштабе офицеры почти всю ночь говорили о том, что эмвэдэшники нашими руками хотят жар загребать, а сами в кусты прячутся. Потому я решил на эту тему с полковником выяснить отношения:

— Слушай, что-то нехорошо у нас с вами получается…

Он опять вроде бы как в шутку:

— Там, где наш Ерин не может, — у вашего Паши всегда хорошо получается. Паша БД возьмет.

Тут уж я не выдержал и совсем завелся:

— Непорядочно как-то выходит. Наше дело с врагом воевать, а ваше дело в этом говне возиться. Что, нет силенок «комод» взять?

— Да ты потише со словами!

— А что — неправда?

— Ты может еще Ельцину совет дашь, как поступать?

— А что Ельцин? Вы в штаны наложили, а нам разгребать.

— Ты мне телефончик свой дай и фамилию заодно. Чтоб Степашин тебя долго не искал.

— Ну и мудак же ты!

— Проваливай по-хорошему!

Рядом проходил генерал из штаба тыла. Полковник окликнул его:

— Товарищ генерал, вот этот пьяный подонок ведет разложение. У него, наверное, и партбилет в кармане.

Генерал лишь улыбнулся.

— Пить надо меньше, товарищи офицеры!

— Я с тобой еще встречусь, — зло сказал я эмвэдэшнику на прощание.

— Моли Бога, чтобы не в тюремной камере…

Душевненько поговорили…

Позже мне в руки-попадет документ, читая который я испытывал чувство стыда и вины одновременно. Речь идет о том, как мы расстреливали своих соотечественников…

Вот он:

«…Из оперативной сводки Министерства обороны РФ за 3–4 октября 1993 года:

«…09.00. Пришли танки, расставлены по позициям.

09.30. Старший (генерал-полковник Г. Кондратьев. — В. Б.) доложил начальнику Генерального штаба о готовности танков.

10.00. Применили танки, стрельба велась по верхним этажам, ниже 4 этажа не стреляли.

10.30. Командир 119 пдп (парашютно-десантного полка. — В. Б.) передал: Руцкой запросил переговоры с президентом (Ельциным), доложили министру обороны и начальнику Генерального штаба. Президент от переговоров отказался — «Только полная капитуляция».

10.45. Старший приказал прекратить стрельбу.

11.00. Министр обороны при переговорах со старшим сделал упрек, почему прекратили стрельбу. Ответ: «Много зевак, большое количество женщин и детей у Б. Д. Проосят их выпустить…»

И только в 17.00 появилась запись о том, что «дана команда прекратить стрельбу»…

А в памяти все еще сидели разумные слова генерала Кондратьева, сказанные накануне расстрела парламента:

— Мы находимся в Москве. Вокруг жилые дома. Ни в коем случае не применять оружие… И в Белом доме тоже наши русские люди сидят…

Кондратьев говорил так, как думал, наверное, почти каждый у нас на Арбате.

Чуть позже даже один из самых преданных солдат режима — комдив Таманской дивизии генерал-майор Валерий Евневич — и тот выдавит из себя:

— А вообще-то это непорядок, когда дело доходит до применения боевой техники в столице…

…Под окнами Минобороны, сидя на броне, тульские десантники жуют тушенку. На другом конце Новоарбатского проспекта идет яростная пальба из танковых пушек. По телевизору идет очень забавное кино: CNN ведет прямую трансляцию расстре-

ла парламента. И тут кто-то башли кует. Свое телевидение сидит в заднице, а американцы ведут репортажи чуть ли не из-под траков наших стреляющих танков. Противно.

Многотысячная толпа ротозеев собралась на мосту у гостиницы «Украина». Каждый танковый выстрел сопровождается восторженным гулом «зрителей». Великое затмение нашло на Россию. В самом центре Москвы практически гражданскую войну «ограниченного масштаба» демонстрировали как спектакль на открытом воздухе, как футбольный матч в Лужниках, как бой гладиаторов в Древнем Риме.

— Слушай, — сказал мне товарищ, — а ведь кто-то из родственников этих людей сидит в Белом доме.

— А кто-то из родственников этих людей сидит в танке, — тут же добавил другой.

— Неужели нельзя было не доводить дело до такого смертоубийства? — Этот вопрос остается без ответа.

Еще ночью каким-то образом все же умудрился звонить в МО несколько раз Руцкой. Просил не делать глупостей. Обещал кастрировать всех, кто хоть раз стрельнет по нему…

Знакомый подполковник-связист рассказал, что введен новый режим связи между МО, ГШ и войсками. Звонить можно только по спецсвязи. А на том конце провода все разговоры пеленгуются и идут только с разрешения больших командиров и начальников штабов. Бдительность — наше оружие?

…Пушки палят. Генштабисты матерятся и пьют водку. Один из них, закосев больше других, неожиданно заявляет:

— А мы вообще-то сволочи бравые. Людей своих же расстреливаем. Под водочку. Все мы в крови. И никому не скажешь, что ты не виноват.