Потерянная рукопись Глинки

– Не надо, тетя Леля! – сказала Юля, входя в кухню. – Уберите валерьянку, а то кот волноваться начал. Я все поняла. Когда вы по телефону звонили, уже тогда почувствовала, но пыталась себя успокоить. А сегодня взглянула на ваше лицо возле подъезда – и поняла окончательно. Не надо ни валерьянки, ни пустырника – у меня посильнее есть средство, третий день уже принимаю, тем держусь. – И она достала из сумочки какие-то таблетки. – Китайские. Хорошо успокаивают, даже спала ночью. Возьмите тоже, тетя Леля, – на вас лица нет. А потом будем борщ есть и чай пить. И вы мне все расскажете.

– Сейчас… сейчас, только кота накормлю. – Шварц отвернулась, чтобы скрыть налившиеся слезами глаза. – Давай таблетку!

Сидели до полуночи. Юля Елене Семеновне все больше нравилась. Она помнила ее подростком, а в зрелые годы они встречались редко. Шварц знала, что жизнь у Нинкиной дочки не слишком легкая: с мужем развелась, когда Даше было три года. Он женился на латиноамериканке, которую встретил, будучи аспирантом в Москве (из-за этой любви и развелись). Живет он где-то в Аргентине, с первой семьей связи почти не поддерживает. Юля несколько лет назад уехала на Сахалин – заработать денег на собственную квартиру (с матерью они часто ссорились, Нина была авторитарная). Уже и Нины нет на свете, а она не вернется никак, привыкла там.

Сейчас Шварц приглядывалась к ней с интересом. Из живой сообразительной девочки выросла уверенная в себе и, видимо, довольно жесткая женщина. Юля не ахала, не жаловалась, не плакала (ну, тут, может, таблетки помогли…). Версию с наркотиками она отмела сразу («Этого не может быть, я Дашу знаю, мы каждый день разговаривали подолгу – и через вотсап, и по скайпу. Она не станет принимать наркотики ни за что»). Не поверила и в то, что дочь вздумала лечиться клофелином («Даша не дура и не легкомысленная. Лекарство абы какое она пить не станет. Только по назначению врача, да еще и в интернете сама посмотрит… и со мной бы посоветовалась»). Третьим вариантом было убийство – умышленное или случайное. Но кто? Кто мог дать Даше клофелин, растворить таблетку в чае или в другом напитке, так чтобы девушка ее приняла?

– Я не успокоюсь, пока ни найду этого человека, – сказала Юля. – Я отсюда не уеду, пока не посмотрю ему в глаза. Конечно, я надеюсь, что полиция будет работать активно… Но я и сама сделаю все возможное.

– Да, – согласилась Леля. – Я тоже в этом направлении уже думаю. На полицию надейся, а сам не плошай. – «Это хорошо, что она так отнеслась… – думала Шварц между тем. – Хоть отвлечется. В трудных обстоятельствах всегда лучше действовать, чем слезы проливать». И между тем продолжала говорить:

– Надо и самим искать. Я привлекла к делу одного бывшего милиционера, он, хотя участковым служил, кое-что понимает в расследованиях, умный человек. Но пока что мы не много обнаружили. Кстати, что ты думаешь о Дашиной подруге Ирине? Они не ссорились в последнее время? Даша ведь с тобой, думаю, откровенна была?

Юля усмехнулась. Глаза-то не изменили печального выражения, но рот дернулся в подобии усмешки.

– Ира? Ну нет, убийцей я ее представить не могу. Нормальная девочка, они с младших классов с Дашей дружили: в музыкальной школе вместе учились. Что Даша в музучилище стала поступать – это Ирино влияние. Я ее на это не настраивала.

– Да? – спросила Леля. – Но ты ж училась музыке в детстве, мне помнится?

– Ну, училась немного… бренькала на пианино, иначе не назовешь, однако тяги к музыке не появилось, забыла быстро. И Дашу не настраивала, тут влияние подруги. Ира с раннего детства в музыкальной атмосфере росла… – Она запнулась и взглянула на собеседницу. – Ну, кому я рассказываю, тетя Леля! Вы ведь хорошо ее отца знали…

Леля кивнула.

– Не то чтоб хорошо, а просто Виктор – человек моего поколения, и очень известный был в городе.

– Да, – согласилась Юля и продолжила. – Даша не так серьезно, как Ира, музыкой увлекалась, однако вслед за ней решила поступать в музучилище. Это еще больше их сдружило. Ссорились они редко, мирились быстро. Что-то мне недавно Даша рассказывала про Иру… А, ей понравился один молодой человек, но он предпочитает Дашу, и та даже переживала, что их с Ирой это может поссорить. Ну, знаете, в таком контексте она говорила: «Мне подруга дороже, а он мне и не очень нужен».

– А что за молодой человек? Не назвала?

– Может, и называла, но я не помню. Ничего серьезного между ними не было – он Даше не слишком нравился, она просто мимоходом сказала, что, мол, Ирка ревнует, а ей самой он и не нужен вовсе. Мол, как Ирке это объяснить? Сами понимаете, тетя Леля, такую чепуху я не слишком внимательно слушала… К сожалению.

– Ладно, Юля, ничего – я и так знаю, о ком речь. Слова он доброго не стоит и вот, надо же, обеим понравился… Студент один.

– Да, кажется, студент бывший, – кивнула Юля. – Они не то чтобы поссорились из-за него, но все же маленькая черная кошка между ними пробежала. Даше он и не нужен был – скорее деловое общение.