Потерянная рукопись Глинки

– Одно другому не мешает, – пожал плечами Борисов. – Многие студенты музучилища подрабатывают, обучая детей музыке. Я уже давно зарабатываю в качестве концертмейстера, а тоже иногда беру частных учеников – зарплата у музыкантов небольшая. И я пообещал Даше, что подкину ученика, если случай представится. По этому поводу и звонил. Как раз такая возможность возникла: я себе уже набрал двоих, больше мне не надо – ведь есть постоянная работа в филармонии. А тут еще одного ученика предложили. Я хотел Даше помочь.

– А домой вы к ней после звонка ходили?

Свидетель посмотрел на майора с удивлением.

– Нет, просто по телефону сказал, что есть возможность взять ученика. Тут встречи не требуется.

Впечатление свидетель произвел хорошее, но все ж, когда он ушел, Полуэктов и Потапов недовольно переглянулись: только время потратили. Практически Борисов лишь подтвердил уже известное. И главное – вряд ли тридцать-сорок тысяч от продажи нот могут служить мотивом убийства. Третий день расследования, а даже мотив непонятен!

Глава 21. Опять в доме Ушакова. «Молитва»

В конце сороковых годов, в период между вторым и третьим путешествием за границу, Глинка часто приезжал в Смоленск, жил там подолгу. Если был с сестрами, снимали квартиру. Если один – останавливался у родственников Ушаковых, в том же доме на углу улиц Блонная и Большая Дворянская, который так памятен был ему с молодости, с первого приезда в Смоленск.

Прошло более двадцати лет с тех пор – и сам Глинка, и Ушаковы изменились, а вот дом ничуть! Все так же круто вилась узорная чугунная лестница вокруг мощной колонны, так же изгибались перильца обоих балконов, тот же рояль стоял в полукруглой гостиной (Глинка узнал его, как старого друга!). А за окнами в снегах или в зелени деревьев простирались улицы – из одних окон видна была Блонная с жилыми домами и Почтамтом вдали, на улице Почтамтской, ведущей к Днепру; из других – Большая Дворянская с красивым зданием Дворянского собрания и виднеющимся за ним садом Блонье. Там прогуливались летом нарядные дамы и господа, торопились зимой чиновники, реже мастеровые и другие люди.

Хозяева, как и прежде, были радушны. Алексею Андреевичу перевалило далеко за шестьдесят, но выглядел он бодро. Лиза уже не была наивной, смешливой и доверчивой девочкой со светлыми локонами, за которой он почти всерьез ухаживал когда-то. Ей исполнилось тридцать восемь, к удивлению и огорчению всех родственников, она еще не была замужем. Сватались к ней неоднократно, но разумная во всем остальном девушка отвечала отказом. Отец, любя ее, соглашался с выбором дочери, не настаивал, хотя в последние годы сильно переживал за ее судьбу.

Сейчас к Ушаковым часто ходил советник Смоленского губернского правления Александр Никанорович Мицкой – человек небогатый, не имевший родового поместья, однако получивший хорошее образование и очень порядочный. И на хорошей службе. Мицкой был старше Лизы всего на пять лет. Ушаков надеялся, что судьба дочери еще может сложиться.