Потерянное царство. Поход за имперским идеалом и сотворение русской нации [c 1470 года до наших дней]

Такое развитие событий можно было предвидеть уже в 1762 году, во время празднований в Москве по случаю коронации Екатерины. Среди прочих речь произнес и архиепископ Георгий (Конисский) из Могилева, который приехал в Москву из Речи Посполитой, на территории которой располагалась его епархия. В последний день церемоний, 29 сентября, глава единственной православной епархии в Польше и Литве умолял императрицу защитить преследуемую католиками церковь. Убеждал, что бог сохранил Екатерине жизнь и для того, чтобы она была защитницей веры и отечества не только внутри России, но и за ее пределами. “Между подданными народами вашего императорского величества, о всерадостнейшей коронации торжествующими, приносит и белорусский народ чрез меня, подданника вашего величества, всеподданнейшее поздравление”⁷, – произнес иерарх. Рассуждения о религиозном единстве верующих России и Речи Посполитой уже давно закрепились в общественном дискурсе в России. Но вот идея причислить к подданным императрицы (реальным или потенциальным) белорусский народ была чем-то абсолютно новым и непривычным – об этом не вспоминали с середины XVII века.

Молитвы Георгия, ходатая за “белорусский народ”, были услышаны – в 1772 году российские войска заняли восточную часть Великого княжества Литовского и Польскую Лифляндию. Могилевцы день и ночь звонили в колокола, празднуя присягу Екатерине II. В марте 1773 года епископ лично благодарил царицу в Петербурге за то, что несколько месяцев назад казалось несбыточной мечтой: “Находясь я ныне между сим народом, нахожусь, кажется, между Израилем от Египта исходящим, между пленом сионским от Вавилона возвращающимся, между христианами времен Константиновых”⁸. Императрица не только защитила страдавший от поляков белорусский народ, но и распространила на них свою власть. Конисский и его прихожане стали подданными Российской империи. Тем не менее благодарить за освобождение из “египетского пленения” архиерею следовало другого правителя. Истинным избавителем был Фридрих II – король прусский, а не русский.

После Полтавской битвы 1709 года Петр I получил контроль над Речью Посполитой, она стала частью российской сферы влияния. Следовательно, любое отчуждение земель Речи было невыгодно России. Однако разделение польско-литовских земель было в интересах других европейских держав. Такая конфигурация сохранялась и далее. Поэтому Петербург желал уберечь владения Варшавы от захвата немецкими соседями. А вот те как раз и зарились на польские окраины. Гогенцоллерны мечтали захватить Западную Пруссию, бывшую частью Речи Посполитой, чтобы соединить Восточную Пруссию с Померанией и Бранденбургом, и предпринимали попытки разделить шляхетскую державу еще в начале XVIII века. Слабая Польша была желанной добычей для мощных соседей, которые рассчитывали решить свои проблемы за ее счет. Российская империя могла противостоять их притязаниям лишь какое-то время.

Перелом наступил в 1771 году. Австрию тревожили успехи России в войне с Оттоманской империей, поэтому Вена и Стамбул заключили союзный договор. Тогда Петербург уступил нажиму Пруссии и согласился на трехсторонний раздел Речи Посполитой, чтобы избежать вероятного конфликта с Австрией. 17 февраля 1772 года Россия и Пруссия подписали в Петербурге конвенцию о разделе. 5 августа там же, в Петербурге, заключили трехстороннюю конвенцию с участием Австрии. Фридрих Великий получил желанную Западную (Королевскую) Пруссию (исключая Гданьск). Австрии досталась Восточная Галиция с центром во Львове, который стал официально именоваться Лемберг. Россия получила белорусские земли и Польскую Лифляндию.

Екатерина неохотно приняла участие и во втором разделе, в 1793 году. В урезанной Речи Посполитой, на землях, оставшихся под властью Варшавы, события принимали неблагоприятный для России оборот. В 1790 году поляки заключили оборонительный союз с Пруссией без участия России – или даже против нее. Этот союз де-юре положил конец российскому протекторату над Польшей. Сверх того, Четырехлетний сейм (созванный еще в 1788 году) одобрил ряд реформ, направленных на модернизацию Польского государства. Реформисты из Четырехлетнего сейма провели принятие конституции 3 мая 1791 года. Она укрепила королевскую власть, облегчила работу сейма, упразднив liberum veto (требование, чтобы все решения принимались только единогласно), ввела разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную. Екатерину все это не радовало, так как реформы не только лишали ее возможности манипулировать польскими политиками, но также продвигали идеалы Французской революции. Последняя угроза вынудила ее забыть о многих ее инициативах эпохи увлечения Просвещением и болезненно воспринимать все, что имело малейший признак опасности ее самодержавному правлению.