Третий раздел в 1795 году стал ответом на восстание против оккупантов во главе с Тадеушем Костюшко, польским военачальником и этническим белорусом. Из России выступила походом армия Суворова, Пруссия тоже послала войска. Армии союзников разгромили повстанцев Костюшко. Россия, Пруссия и Австрия поделили остаток Речи Посполитой. И снова приобретения России превзошли добычу остальных. Если немецкие государи взяли около 50 тысяч квадратных километров каждый, Екатерине отошла территория 120 тысяч квадратных километров. Всего на долю империи Романовых пришлось около двух третей бывшей Речи Посполитой. В ее новых границах оказались Великое княжество Литовское целиком со столицей в Вильно и с балтийским побережьем, белорусский Брест, украинская Волынь с Луцком и Владимиром, Курляндия. Все белорусские земли и почти все украинские попали теперь под власть Петербурга. Исключением стали Галиция, Буковина и Закарпатье – владения Вены.
В русской дореволюционной историографии разделы Польши нередко именовали “воссоединением Руси”. Таким образом подчеркивалось, что аннексированные империей земли, кроме литовских, населяли восточные славяне – потомки подданных древних киевских князей. Этническая избирательность российских территориальных приобретений была вовсе не случайна, она обозначала перемены в самосознании русских элит, которые произошли за время ее царствования.
Если на участие в разделах как таковых Екатерина II пошла под давлением союзников и обстоятельств, выбор земель для захвата многое говорит о том, как российские элиты видели свою историческую, религиозную и этническую идентичность.
При определении первого раздела решающими доводами стали не ссылки на историю, а желание военных иметь западные рубежи, удобные для обороны. Вице-президент Военной коллегии Чернышев еще в начале 60-х годов XVIII века предложил провести границу по Западной Двине и Днепру. Так и поступили. Но в договоре, заключенном Россией и Пруссией 4 января 1772 года, присоединение белорусских и польских земель оправдано прежде всего ссылками на историю, а не стратегическими интересами. “Ее величество императрица всероссийская и Его величество король прусский обязуются самым положительным образом взаимно помогать друг другу в составленном ими предположении воспользоваться настоящими обстоятельствами, чтобы вытребовать себе те округи Польши, на которые они имеют древние права… ”9 – читаем в Петербургской конвенции между Россией и Пруссией о первом разделе Польши.
Австрийская императрица Мария-Терезия тоже подкрепляла свои притязания историческими аргументами. В российско-прусской конвенции о ней говорили так: “Ее величество императрица-королева повелела вступить корпусу своих войск в Польшу и приказала занять те округи, на которые она предъявляет прежние права”. Мария-Терезия не выносила слова “раздел”, которое, по ее мнению, подразумевало незаконный характер всего происходящего, она искала исторические оправдания своих приобретений. Их отыскали: в Средние века королевство Венгрия претендовало на Галицко-Волынское княжество. Поскольку наследниками венгерских королей были австрийские императоры, новые территории именовались королевством Галиции и Лодомерии. Второе слово образовали от искаженного названия Владимира, столицы Волыни, – хотя город пока остался в пределах Польши.
Примечательно, что в договорах о втором и третьем разделах Речи Посполитой ссылок на исторические права уже нет. Зато внутри России государственная пропаганда твердила именно о них. Границы в ходе второго и третьего разделов тоже по возможности проводили по рекам, но теперь исторические, религиозные и этнические факторы учитывались так же, как и стратегические. По случаю второго раздела Екатерина II велела отчеканить медаль, на которой изображен двуглавый орел с императорского герба. Он держит в когтях две карты: русских приобретений 1772 и 1793 годов. Над орлом выбита надпись: “Отторженная возвратихъ”. Таким образом, царица якобы возвращала России некогда принадлежавшие ей, но отторгнутые силой земли.