Потерянное царство. Поход за имперским идеалом и сотворение русской нации [c 1470 года до наших дней]

Тем не менее благоразумие требовало постепенного перехода к новым практикам. В феврале 1764 года, за полгода до упразднения гетманства, Екатерина писала князю Александру Вяземскому, генерал-прокурору Сената и шефу Тайной экспедиции (политического сыска): “Малая Россия, Лифляндия и Финляндия суть провинции, которые правятся конфирмованными им привилегиями, и нарушить оные отрешением всех вдруг весьма непристойно б было, однако ж и называть их чужестранными и обходиться с ними на таком же основании есть больше, нежели ошибка, а можно назвать с достоверностию глупостью. Сии провинции, также Смоленскую надлежит легчайшими способами привести к тому, чтоб они обрусели и перестали бы глядеть, как волки к лесу… Когда же в Малороссии гетмана не будет, то должно стараться, чтоб век и имя гетманов исчезли, не токмо б персона какая была произведена в оное достоинство”⁶.

Царица вначале обратила Гетманщину в Малороссийскую губернию, затем разделила ту на Киевское, Черниговское и Новгород-Северское наместничества. Упразднение гетманства и постепенное изживание его институтов и военной структуры положили конец представлению о партнерстве и равноправии Великой и Малой Россий, которое виделось поколениям украинских интеллектуалов. Включенное в административную систему империи Войско Запорожское, превращенное в обычную губернию, терялось на просторах царских владений. Из почти полусотни наместничеств, образованных к 90-м годам XVIII века, на Левобережье приходилось только три. Особый статус казачьих земель остался в прошлом, казацкая старшина, хоть не без труда, вливалась в российское дворянство, теперь от нее ждали деяний на благо именно общерусской нации. Украинцы сохраняли привязанность к малой родине, которую по старинке звали “отчизной”, однако почти никто из них уже не видел противоречия между верностью древнему отечеству и Российской империи.

Украина неустанно поставляла кадры для государственного аппарата. Представители молодого поколения казацкой старшины – вроде Александра Безбородко и Петра Завадовского, – попадая на глаза государыне, делали в Петербурге блестящую карьеру. Безбородко стал секретарем Екатерины II, а позднее – создателем внешней политики империи. Александр I при учреждении министерств поручил Завадовскому народное просвещение. Прозападно настроенные выпускники Киевской академии были нужны, как когда-то Петру I, императрице, объявившей Россию европейской державой. Но если император в новую столицу вызывал архиереев, то императрица – светских. Благодаря знанию латыни, полученному в Киевской академии, они с блеском овладевали медициной. При Екатерине “малороссов” среди врачей было вдвое больше, чем великороссов.

Немало украинцев по происхождению мы видим и в интеллектуальной элите России. Среди издателей первых журналов – трое уроженцев Гетманщины: Григорий Козицкий, Василий Рубан и Федор Туманский. Козицкий, один из секретарей Екатерины, при ее поддержке издавал журнал “Всякая всячина” (1769–1770). Рубан в 1772 году основал “Старину и новизну”, также продержавшуюся год, Туманский – намного позднее – “Российский магазин” (1792–1794), первый исторический журнал в империи. Они принадлежат к числу первых российских “националистов” – тех, кто формировал зарождавшуюся русскую идентичность по западным лекалам, но в противовес Западу. По некоторым оценкам, половину екатерининской элиты, развивавшей идею русской нации, составляли именно “малороссы”.

Ранней осенью 1772 года российская армия, следуя плану Захара Чернышева (вице-президента Военной коллегии), перешла польскую границу и развернулась вдоль Днепра и Западной Двины. Могилев, Мстиславль, Витебск и Полоцк увидели русские войска впервые с середины XVII века, теперь же оказались под властью России. Захват Восточной Белоруссии стал частью процесса, известного в историографии как Первый раздел Речи Посполитой, совершенный в 1772 году Россией, Австрией и Пруссией.