Потерянные девушки Рима

Миновав то, что осталось от железной двери, Маркус вошел в вестибюль. Внутри все было таким же призрачным, как и снаружи. Колонны, окружавшие внутренний двор, изъеденные огнем, казались настолько хрупкими, что было трудно представить себе, как они еще умудряются выдерживать тяжесть свода. Пол во многих местах вспучился, сквозь трещины прорастала трава. В потолке зияла дыра, сквозь которую просматривался верхний этаж. Наверх вела, раздваиваясь, лестница с широкими пролетами.

Маркус прошелся по комнатам, начав со второго этажа. Похоже на гостиницу: отдельные номера со всеми удобствами. Судя по тому, что оставалось от отделки, даже довольно роскошные. Клиника Канестрари, похоже, приносила хороший доход. Маркус заглянул в операционные. Там огонь поработал на славу: в этой печи, подпитываемой из кислородных баллонов, расплавилось все. Оставался ковер из хирургических инструментов и других металлических предметов, которые не поддались огню. Первый этаж пребывал в таком же состоянии. Пламя стремительно перемещалось из комнаты в комнату, на стенах можно было до сих пор различить его мимолетные тени.

В момент пожара клиника была пуста. После смерти Канестрари поток пациентов иссяк. В конце концов, их приводили сюда надежда и беззаветная вера в дарования хирурга.

Мысль, пришедшая Маркусу в голову час назад, обрела очертания. Раз кто-то уничтожил клинику после самоубийства медика, значит он боялся, что в здании спрятано что-то компрометирующее. Возможно, по этой самой причине в амбулатории были установлены микрокамеры наблюдения, а двое бесноватых не далее как сегодня утром яростно гнались за ним. Они не походили на обычных бандитов: темные элегантные костюмы скорее указывали на профессионалов. Определенно, их кто-то нанял.

Маркус надеялся, что огонь что-нибудь да пощадил. Он предчувствовал, что это так, иначе расследование пенитенциария, который ему предшествовал, здесь бы и оборвалось.

Если он докопался до истины, значит и я могу.

В подвале Маркус остановился перед комнатой, где, как гласила табличка на двери, складировались больничные отходы. Затем, как он себе это представлял, отходы последовательно отправляли в специальные учреждения для переработки. Маркус вошел в помещение, где стояли контейнеры, частично расплавившиеся от жара. Пол был покрыт мелкими керамическими плитками с синим узором; многие при пожаре раскололись. Другие почернели.

Кроме одной.

Маркус присел на корточки, чтобы получше рассмотреть. Казалось, плитку вынули, протерли и поставили на прежнее место в углу комнаты. Маркус заметил, что она не закреплена, подцепил ее пальцами и без труда поднял.

Плитка скрывала неглубокую полость в углу. Маркус сунул туда руку, пошарил немного и вытащил металлическую коробку сантиметров тридцать в длину.

На ней не было ни висячего замка, ни скважины. Маркус поднял крышку. И не сразу понял, что перед ним, лишь через некоторое время сообразил, что удлиненный белесый предмет, лежащий в шкатулке, – кость.

Вынул ее и осмотрел, держа обеими руками. По форме и размеру определил, что это плечевая кость человека. Ему показалось, будто он всегда это знал, хотя и не мог понять откуда. Но следующее открытие заставило его забыть обо всем.

Судя по степени кальцификации кости, жертва не достигла полового созревания.

Неужели на совести Альберто Канестрари – смерть ребенка? От ужаса у Маркуса на миг остановилось дыхание, задрожали руки. Нет, это невыносимо. Он недостоин того испытания, какое уготовил ему Господь. Маркус хотел было осенить себя крестом, но тут заметил маленькую подробность.

Каким-то острым инструментом на кости было процарапано имя. Астор Гояш.

– Мне очень жаль, но это возьму я.

Он обернулся: прямо на него смотрело дуло пистолета. Оружие держал тот самый толстяк в пиджаке и при галстуке, который пытался напасть на него в амбулатории пару часов назад.

Маркус не предвидел такой встречи. Здесь, за много километров от жилья, в чаще леса, среди развалин, ситуация складывалась не в его пользу. Наверняка он здесь и умрет.

Но он не желал умирать еще раз.

Сцена вдруг показалась ему до боли знакомой. Такой же точно страх он уже испытывал под дулом пистолета. В гостиничном номере в Праге, когда убили Девока. Внезапно, вместе с чувством страха, к Маркусу частично вернулись воспоминания о том, как все происходило.

Он и его учитель не просто стояли и смотрели. Была борьба. Он набросился на третьего человека, наемника-левшу.

И сейчас, протягивая бесноватому плечевую кость, Маркус резко вскочил и кинулся на него. Тот, не ожидая столь быстрой реакции, не успел сгруппироваться. Невольно попятился, споткнулся о контейнер и свалился на пол, выронив пистолет.

Маркус завладел оружием и навис над противником. Сердце гулко билось, кровь пульсировала в висках – он никогда не испытывал ничего подобного. С этим чувством было никак не совладать. С ненавистью. Он приставил дуло к голове толстяка. Сам себя не узнавая, желал только одного – спустить курок. И только крик лежащего помешал ему выстрелить.

– Мы внизу! – завопил бесноватый.