Потерянные девушки Рима

В первый же день работы в отделе судебной экспертизы тебе внушили, что на месте преступления совпадений не бывает. Потом повторяли при каждом удобном случае, если вдруг, в недобрый час, ты об этом позабудешь. Тебе объясняли, что совпадения не только сбивают с толку, но могут оказаться вредными, дающими обратный эффект. И приводили в пример самые вопиющие случаи, когда это непоправимо губило расследование.

Имея такой склад ума, Сандра не очень верила в совпадения. Но в обыденной жизни все-таки признавала, что случайные связи между событиями иногда бывают полезны, по крайней мере заставляют обратить внимание на вещи, которых мы иначе не заметили бы.

Она пришла к выводу, что некоторые из таких связей нас не касаются. Мы, в самом деле, отмахиваемся от них, называем «простыми совпадениями». Но другим как будто предназначено наложить на нашу жизнь свой отпечаток, силой изменить ее. И тогда мы присваиваем им иное имя. Мы называем их «знаками». Они часто заставляют верить, будто именно нам адресовано единственное в своем роде, избранное послание, словно бы космос или высшее существо обращается исключительно к нам. Иными словами, заставляют нас чувствовать себя особенными.

Сандра помнила, что именно совпадения последнего типа Карл Густав Юнг определял как синхроничность, приписывая им три основные характеристики. Они должны быть абсолютно непричинными, то есть не имеющими никакого отношения к причинно-следственной связи. Должны совпадать с глубинным эмоциональным опытом. И наконец, обладать мощным символическим потенциалом.

Юнг полагал, что некоторые люди ищут глубинный смысл в каждом неожиданном событии, какое с ними случается, и этим живут.

Она так не поступала. Но была вынуждена пересмотреть свои взгляды. Этому способствовал рассказ Давида о необычайной цепи событий, которая предопределила их встречу.

За два дня до летнего отпуска Давид оказался в Берлине. Он должен был встретиться с друзьями на Миконосе, они собирались вместе пуститься в плавание под парусом по греческим островам. Но тем утром не прозвонил будильник, он проспал, хотя все-таки приехал в аэропорт как раз к концу регистрации. Еще, помнится, подумал: вот повезло – не зная, что его ждет впереди.

Чтобы долететь до острова, нужно было сделать пересадку в Риме. Но не успел Давид сесть в самолет, как ему сообщили, что где-то в Берлине по чьей-то небрежности его багаж затерялся.

Не имея ни малейшего желания отказываться от поездки, он прямо в аэропорту быстро купил новый чемодан и новую одежду и поспешил на регистрацию прямого рейса в Афины. И обнаружил, что, поскольку начался сезон отпусков, он попал под перебронирование.

В одиннадцать вечера Давид должен был уже сидеть на корме трехмачтовой яхты и смаковать узо[9] со льдом рядом с манекенщицей-индианкой, с которой познакомился в Милане две недели тому назад. Вместо этого он торчал в зале отправления, битком набитом туристами, и заполнял бланки, чтобы выручить свой багаж.

Он мог подождать до утра и улететь первым рейсом, но почувствовал, что не продержится столько. Тогда он взял напрокат машину, намереваясь доехать до порта Бриндизи, а оттуда поплыть в Грецию на пароме.

За ночь он проехал километров пятьсот и увидел, как солнце всходит над побережьем Апулии. Судя по дорожным указателям, ему оставалось еще немного, но тут с машиной начало происходить что-то странное. Мотор работал все слабее и слабее и наконец совсем заглох.

Оставленный несчастливой судьбой на обочине шоссе, Давид вылез из машины и, вместо того чтобы сетовать на невезение, обратил взгляд на открывшийся перед ним пейзаж. Справа прилепился к скале белый городок. С другой стороны, в нескольких сотнях метров, – море.

Он вышел на пляж, в этот утренний час пустынный. У полосы прибоя закурил свою анисовую сигариллу и этим отпраздновал восход солнца.

Тогда-то, опустив взгляд, он и заметил на мокром песке маленькие следы, изящные, симметрично расположенные. Сердце у него забилось, он почему-то подумал, что их оставила женщина, которая бегает трусцой по пляжу. Прибрежная полоса в том направлении прихотливо изгибалась, и бегуньи не было видно. Но вряд ли прошло много времени, иначе прибой уже разгладил бы песок.

Рассказывая свою историю, Давид на этом месте испытывал затруднение: ему никак не удавалось описать, что ему ударило в голову в тот момент. Его вдруг охватило непреодолимое желание догнать бегущую. И он припустил вслед за ней.

В этом месте Сандра всегда спрашивала, как он узнал, что бежала женщина.

– Я и не знал точно, только надеялся. Вообрази: вдруг бы я догнал мальчонку или малорослого мужика?

Такое объяснение ее не устраивало. Полицейская выучка подвигала к тому, чтобы и дальше задавать вопросы.

– С чего ты вообще взял, что там кто-то бегает трусцой?

Но у Давида был готов ответ:

– В тех следах пальцы отпечатались глубже, чем пятки: человек бежал.

– Да, это вероятно.