Потерянные девушки Рима

Сандра включила воду над раковиной, не отводя взгляда от своего отражения. Под глазами залегли темные тени, губы потрескались из-за привычки закусывать их в минуты напряжения. Сандра провела пальцами по растрепанным волосам, поискала в шкафчике расческу. Нашла щетку, в которой запутались женские волосы, очень длинные, каштановые. Вспомнила лифчик на спинке кресла в спальне, который она заметила утром. Шалбер сказал в свое оправдание, что квартира – проходной двор, но от нее не укрылось его замешательство. Она была уверена, что Шалберу прекрасно известно, откуда взялось это женское белье. Сандру, конечно, ничуть не задевало, что в постели, где она проснулась, лежала другая особа, может быть, всего несколько часов назад. Раздражало то, что Шалбер пустился в оправдания, как будто ее хоть сколько-нибудь интересовали такие вещи.

И тут она почувствовала себя полной дурой.

Она завидовала, другого объяснения нет. Ей была несносна сама мысль о том, что мир продолжает заниматься сексом. Произнести это слово, хотя бы втайне, мысленно, было облегчением. Секс, повторила она. Может быть, все потому, что такая возможность для нее закрыта. Не было никаких особых препятствий, но какая-то часть ее существа знала, что путь отрезан. Она будто слышала опять голос матери: «Милая моя, кому захочется лечь в постель с вдовою?» В самом деле, похоже на извращение, в некотором роде.

Сандра снова обозвала себя дурой: столько времени потратила зря на пустые мысли. Нужно думать о деле. Она слишком долго торчит в ванной, Шалбер может что-то заподозрить, следует поторопиться.

Сандра дала священнику обещание и намеревалась его сдержать. Если он поможет найти убийцу Давида, она уничтожит все следы, ведущие к пенитенциариям.

Так или иначе, сейчас будет лучше хранить подсказки в надежном месте.

Она повернулась к сумке, которую принесла в ванную и поставила на крышку унитаза. Взяла сотовый, проверила, достаточно ли в памяти места для фотографий. Там оставались снимки, которые она сделала в капелле Святого Раймондо из Пеньяфорта. Сандра собралась было стереть их, но передумала.

В том месте кто-то хотел ее убить. Изображения, возможно, помогут обнаружить, кто это был.

Потом она вытащила из сумки фотографии с «лейки», включая ту, где был запечатлен священник со шрамом на виске, которую Шалбер не видел. Выложила их в ряд на тумбочке, потом сняла одну за другой на сотовый: лучше иметь копии, на всякий случай. Потом взяла прозрачный пластиковый конверт с герметичной застежкой и положила туда все пять снимков. Сняла керамическую крышку бачка и сунула конверт в воду.

* * *

Вот уже десять минут она сидела на маленькой кухоньке перед накрытым столом, а Шалбер, закатав до локтя рукава рубашки, хлопотал у конфорок, в переднике и с тряпкой через плечо. Он насвистывал. Обернулся, вывел ее из задумчивости.

– Ризотто с бальзамическим маслом, султанка в фольге, салат из цикория с зелеными яблоками, – объявил он. – Надеюсь, тебе понравится.

– Еще бы, – кивнула она, смущенная. Утром он приготовил завтрак, но взбить омлет еще не значит уметь готовить. А такое меню выдавало пристрастие к изысканной кухне. Достойное восхищения.

– Переночуешь здесь, – заявил он тоном, не терпящим возражений. – Возвращаться в гостиницу небезопасно.

– Не думаю, чтобы со мной что-то случилось. И все мои вещи там.

– Завтра заедем и заберем их. В другой комнате есть очень удобный диван, – улыбнулся Шалбер. – Естественно, я принесу себя в жертву.

Вскоре Шалбер разложил ризотто по тарелкам, они ели, почти не разговаривая. Сандра и рыбе отдала должное, да и вино помогло расслабиться. Не так, как после гибели Давида, когда она вечерами заползала в свою берлогу и глушила красное бокал за бокалом, пока не проваливалась в сон. Сейчас все было иначе. Она и не думала, что все еще способна достойно разделить с кем-то трапезу.

– Кто научил тебя готовить?

Шалбер проглотил кусок, запил вином.

– Можешь научиться многому, если живешь один.

– Ты никогда не задумывался о женитьбе? Когда мы в первый раз говорили по телефону, ты сказал, что пару раз был к этому близок…

Шалбер покачал головой:

– Брак не для меня. Это вопрос перспективы.

– Что ты имеешь в виду?

– У всех у нас складывается некое представление о жизни, проецированное в будущее. Знаешь, из чего оно состоит? Оно как картина: одни фигуры помещены на передний план, другие сливаются с фоном. Последние столь же необходимы, сколь и первые, иначе не сложится перспектива и картина предстанет перед нами плоская, то есть нежизненная. Так вот, женщины в моей жизни стоят где-то у кулис. Они необходимы, но не настолько, чтобы помещать их в первый ряд.

– И кто же в первом ряду? Кроме тебя, разумеется, – насмешливо проговорила Сандра, стараясь его задеть.

– Моя дочь.

Такого ответа она не ожидала. Шалбер наслаждался ее ошеломленным молчанием.

– Хочешь взглянуть на нее? – Он вытащил бумажник, порылся в его отделениях.