Потерянные души Уиллоубрука

— Отпустите меня, мисс Уинтерз, — произнес доктор Болдуин, отшатнувшись от нее как от чумы. Голос у него был уверенный и спокойный, но в глазах мелькнул страх. — Не стоит. Вы знаете, что случается с обитателями, которые нападают на персонал. Это автоматический билет в государственное заведение строгого режима и как минимум годовой запрет на возвращение в Уиллоубрук. Мы уже говорили об этом. Вы ведь не хотите снова отправиться туда?

Сообразив, что лишь ухудшает ситуацию, Сейдж отпустила его, собираясь извиниться. Укол в руку был резким и мгновенным. Она повернулась к медсестре, которая все глубже всаживала в нее иглу, но ноги уже сделались ватными, а руки обвисли. Хейзл бросилась к ней и подхватила под мышки, удерживая от падения, а затем потащила обратно к каталке. Сейдж повалилась на матрас, и палата каруселью закружилась перед глазами. Доктор Болдуин выхватил из контейнера бумажное полотенце и принялся яростно вытирать пиджак, пока Хейзл перекладывала на матрас безвольные ноги Сейдж. Задыхаясь и паникуя, Сейдж повернулась к доктору Болдуину и медсестре, умоляя их прислушаться, но из горла не вырвалось ни звука. Все вокруг заволокло пеленой, стены стали наступать на нее и сближаться, словно кто-то задергивал занавески на краю поля зрения. Доктор Болдуин, Хейзл и медсестра слились в единое целое, завертевшись в водовороте серого и белого, белого и серого, серого и белого. Затем все снова стало черным.

Глава четвертая

Жгучая боль резала ступни в подъеме, раскаленными ножами сдирая плоть и медленно выводя Сейдж из наркотического ступора. Наконец ей удалось приподнять тяжелые веки и осмотреться в попытке понять, что происходит. Два человека волокли ее по узкому переходу, с обеих сторон подхватив под руки, и ее босые ступни скребли по грубому ледяному полу. Она пыталась идти сама, но дурман от укола еще не выветрился, и ноги не слушались, спотыкались, оступались; ее то и дело дергали вверх, пытаясь поставить вертикально. Она понятия не имела, где находится и как долго была в отключке.

Когда она наконец обрела опору под ногами и зрение прояснилось, стало ясно, что ее держат два санитара и они находятся в каком-то каменном туннеле. Стены были покрыты потеками зеленовато-серой гнили, по потолку тянулись ржавые трубы, с которых на пол капала коричневатая жидкость. Пыльные лампочки, забранные металлическими сетками, излучали слабый, неровный свет, воздух насыщали пещерные запахи плесени и мокрого камня. За исключением освещения и отсутствия граффити, туннель напоминал полуразрушенные проходы под старой туберкулезной больницей.

— Нет! — закричала Сейдж и начала вырываться. — Что вы делаете? Куда вы меня тащите?

Санитары усилили хватку.

— Спокойно, — сказал один. — Мы просто ведем тебя назад в палату.

— Пожалуйста, — взмолилась она, — выслушайте меня. Это ужасная ошибка. Я не Розмари. Я ее сестра-близнец Сейдж. Поверьте же мне.

Она пыталась заглянуть им в глаза, дать понять, что она совершенно нормальная и разумная, но они смотрели строго вперед, сосредоточенные на своем деле. Тот, что слева, был выше и старше, с седым хвостом и бриллиантовым «гвоздиком» в мочке уха. У того, что справа, было молодое невинное лицо, изрытое прыщами, и мощная челюсть. Он походил на ученика средней школы.

Ни один из них не отвечал.

— Пожалуйста, — повторила она. — Если вы отведете меня назад, в кабинет доктора Болдуина, я все объясню. Нельзя так со мной обращаться.

— Умолкни, — буркнул седой санитар. — Сам доктор Болдуин и велел нам отвести тебя туда, где тебе самое место.

— Но я не Розмари! — закричала она.

— Ага-ага, — ответил санитар. — Именно так ты всегда и говоришь. Дай угадаю: тебя зовут Сейдж.

О господи. Неужели Розмари всем и каждому врала, будто ее зовут Сейдж?

— Да, — сказала она. — Именно так. Прошу вас. Умоляю. Я говорю правду. Моя сестра Розмари была больна. Она не понимала, что говорит.

Седой сжал ей плечо и грубо встряхнул.

— Умолкни, я сказал! — рявкнул он и перенес внимание на молодого санитара: — Вот тебе один из наиболее важных уроков, которые ты должен усвоить, если хочешь продержаться здесь больше одного дня.

— Какой? — спросил молодой.

— Не верь ничему, что говорят эти дебилы.

Сейдж снова начала было протестовать, потом бросила попытки. Стараться переубедить их было бессмысленно. Они просто делали свою работу. Вместо этого она стала сосредоточенно следить за тем, куда они идут, высматривая на стенах отметки или цифры, чтобы отыскать дорогу назад, к административному зданию, если представится случай. Но каждый туннель, по которому они проходили, был копией предыдущего, и они постоянно сворачивали то туда, то сюда, словно в гигантском лабиринте.