Потерянные крылья (СИ)

— Ты права, нужно попрощаться, — Всадник, поняв все без слов, выпустил ее из заботливых объятий. — Я буду здесь.

Еле переставляя ноги, Виктория подошла к телу отца и опустилась на сбитые колени. Дрожащие руки очертили спокойное благородное лицо, мягко огладили подернутые патиной седины волос. Пересохшие губы прикоснулись к еще теплой щеке.

— Ты трижды дал мне жизнь и сам принял смерть, — прошептала она, не поднимая головы. — Знал ли ты, что погибнешь на руках демона от руки ангела? Знал ли ты, что так окончится твоя вечность?

Ни слез, ни криков, ни иступленных терзаний: казалось, она не чувствует ничего — единственным, что осталось, была злость. Она всегда мирилась — мирилась с первой смертью, мирилась с ненужной вечностью, мирилась с алчностью и глупостью бессмертных, мирилась со своим страшным предназначением, мирилась с кознями Сатаны, мирилась с чужой личностью внутри себя, мирилась с жертвой собственной матери. Виктория всегда принимала окружающую реальность, вспоминая слова одного демона, который однажды сказал, что она часть этого мира.

Нет

Она никогда не была его частью. Она — Последнее оружие, созданное для того, чтобы разнести эту чертову Вселенную на щепки, поджечь их и очистить запятнанное всеми пороками бытие. И с этим она не смирилась. И сейчас, как тогда, у Леса Небытия, она не будет мириться со смертью отца.

— Думай, Уокер, думай, — тонкие длинные пальцы гуляли по серебряным перьям, разметавшимся во все стороны, брови хмурились, а синие омуты беспокойно метались от спокойного лица к кровавой ране, что продолжала пульсировать под сердцем бессмертного. Выхода не было — у ангела нет шанса выстоять против своего же оружия, как у змеи, что не имеет шанса против своего же яда. — Давай, Уокер, должно быть средство, любое, какое угодно, последнее средство… — На этой мысли Вики замерла, пытаясь понять, что именно упускает. Последнее средство — бесстрастная пуля прошла навылет, возвращая ей самообладание, давая надежду.

«Вечность опьяняет, давая иллюзию того, что нет ничего непоправимого, а это не так», — вспомнила девушка один из своих разговоров в Геральдом — с тех пор она не отреклась от своих убеждений, но сегодня чертова вечность все исправит.

Твердая рука тянется к воронову крылу, пальцы быстро вырывают отчего-то покрасневшее перо, но думать о цвете времени нет. Острие бескомпромиссно впивается в открытую ладонь, чертя страшный знак, благодаря которому она когда-то давно чуть было не застряла в Небытии.

«Если бессмертный может перейти с небес в Ничто, то и чертова рана может перейти от одного к другому. Переход — это не про место, переход — это про состояние», — убеждает она себя, выводя последние линии и вжимая руку в открытую рану. Кровь двух бессмертных неторопливо смешивается под шепот земной молитвы. — «Пожалуйста, работай».

***

Адмирон Винчесто отдавал последние распоряжения по роспуску Легиона, а потому не сразу услышал сдавленный крик Владыки.

— Что еще могло случиться, Повелитель? — медленно оборачиваясь на звук, устало протянул он, но неозвученные слова так и застряли в горле: глаза нашли обезумевшую и окровавленную Леди Уокер, шепчущую над телом Первого бессмертного слова доселе неизвестной молитвы. Вокруг недвижных фигур собиралось беспокойное накаленное облако. Рядом Геральд — иступлено рыча, пытавший пробиться сквозь невидимый купол, но лишь разбивавший руки.

Леди Уокер удивляла привыкшего ко всему Адмирона с самого первого появления в Чертоге одним лишь своим существованием. Спустя десятки веков Винчесто и не надеялся встретить кого-то, кто может растопить лед в сердце Первого Всадника: да, чувства демонам никогда не были чужды, но настолько безоговорочная и глубокая любовь, которой дышала каждая клетка изменившегося до неузнаваемости Геральда, еще ни разу не озаряла своим светом мрачные стены Преисподней. Однако просветлевшие своды вскоре начали дрожать. Леди Уокер бросала вызов каждому адскому устою — запрещала сечь провинившихся бесов, сверлила палачей синими глазами так, что те бросали секиры и виновато отряхивали пыльные плечи внезапно помилованных смертников, терпеливо прикрывала глаза, щурясь от боли, ухаживая за опасными цветами в закрытой и запретной оранжерее. На все замечания Адмирона Виктория лишь мягко улыбалась, а сам Владыка благодушно отмахивался, позволяя своей Леди делать все, что вздумается. Лишь спустя несколько недель, за которые измученный советник прошел все круги ада от «отрицания» к «принятию», Первый Всадник согласился рассказать ему, что на самом деле случилось у Леса Небытия. Слушая тихий спокойный рассказ о том, как непризнанная шагнула в Ничто, спасая мир от Последнего оружия Создателя, Винчесто медленно оседал на пол под слегка насмешливый взгляд голубых огней Повелителя. Возмущение стихло, уступив восхищению: Леди Уокер и правда могла делать все, что вздумается в этом мире, потому что то был мир, живущий лишь благодаря ей.