Потерянные сердца

– Почему… Вахатехве… отдал тебе лошадей, Джон?

– Я их выиграл… На скачках. Точнее, выиграл Дакота.

– Дакота?

– Саврасый. Так его зовут.

– С каких пор?

– С тех пор, как он помог мне выиграть твою сумочку и пять лошадей у Вахатехве, – тихо отвечает Джон.

– А кто порезал тебе живот и щеку и ранил… Дакоту?

– Магвич.

Джон произносит это имя так, будто его вкус ему противен.

– И что ты сделал с Магвичем? – шепотом спрашиваю я.

Дыра у меня в груди заполняется чернотой. Джон медлит, но потом поднимает на меня серьезный и мрачный взгляд.

– Я убил его, Наоми.

На меня накатывает волна облегчения и отвращения, и я сжимаю зубы, закрываю глаза и хватаюсь за стебли травы, чтобы меня не унесло этим потоком.

– Наоми! – тихо зовет Джон.

– Да?

– Мне нужно, чтобы ты на меня посмотрела.

– Я посмотрю. Обязательно посмотрю, Джон. Я просто… пока не могу, – признаюсь я, зажмурившись.

Я слышу, как он приближается и садится рядом со мной, но не касается. Я чувствую холод его влажной кожи и знакомое тепло его дыхания.

– Мне нужно, чтобы ты посмотрела на меня прямо сейчас, – мягко произносит он. – Пожалуйста.

Я открываю глаза и поднимаю голову, готовясь встретить его взгляд. Так много слов. Так много! И когда я смотрю на него, то чувствую себя лгуньей.

– Я обещал Вашаки, что не стану искать мести, если он поможет мне найти тебя. И я сдержал обещание. Но Магвич решил, что может убить меня, и сегодня он попытался это сделать. И тогда я убил его.

Мои глаза выдают слова, накопившиеся внутри, и мне хочется поскорее отвести взгляд.

– Он заслуживал смерти, и я не жалею, что убил его. И мне не стыдно в этом признаться. Мне нечего стыдиться. И тебе тоже нечего. Слышишь меня?

В голосе Джона звенит ярость, но его губы дрожат, и я накрываю их рукой, пытаясь утешить, хотя сама вот-вот сломаюсь. Он обхватывает мое запястье и целует ладонь, и так мы сидим вместе, пытаясь справиться с собой, с горем, чувством вины и словами, которые так и остались несказанными.

20. Уинд-Ривер

Джон

ОТРЯД ВАШАКИ ПОСЛЕДНИМ прибыл на Собрание и последним же уйдет, но через два дня после того, как я убил Магвича, отряд Покателло исчезает еще до рассвета. Наоми безутешна. Я обнимаю ее, насколько это возможно, а когда она засыпает, с ней остается Потерянная Женщина, а я сбегаю к мулам и лошадям. Там меня и находит Вашаки, пока я обрабатываю рану Дакоты.

– Покателло ушел, – говорит он.

Я киваю, чувствуя себя разбитым и измученным.

– Я знаю.

– Наоми не может вернуться домой.

Он называет ее по имени, за что я благодарен. Она не Много Лиц и не Многоликая Женщина. Ее зовут Наоми, пусть не забывает об этом.

– Да, Наоми не может вернуться домой… Хотя я уже и не знаю, где ее дом. Для нее домом была повозка, которую я превратил в могилу.

– Его люди ушли недалеко, – замечает Вашаки. Я вздыхаю.

– Какая разница, если мы их больше не увидим?

Вождь не отвечает, но, похоже, задумывается. Он осматривает лошадей, поглаживая их по спинам и ногам.

– Я знаю, где они зимуют. Мы тоже отправимся туда зимовать. Так Наоми сможет быть поближе к брату, – вдруг объявляет Вашаки и поднимается на ноги, закончив осмотр.

Я замираю, встречаясь с ним взглядом поверх серой в яблоках лошадиной спины. Я не знаю, что сказать. Пытаюсь что-то произнести, но в итоге просто качаю головой.

– Мы не можем всегда оставаться в соседней с ними долине. Но на время… На время мы так и сделаем. Пока Наоми не будет готова отправиться домой, – говорит он.

Потом кивает, будто показывая, что вопрос решен, и отворачивается, а я остаюсь среди лошадей утирать слезы. Когда я рассказываю Наоми, что мы последуем за Покателло, она тоже плачет от восторга и благодарности. Это не решит нашу проблему, но на время облегчит боль.

Я обмениваю трех лошадей на шкуры, накидки и другую одежду, а также высокие мокасины с овечьей шерстью на холодное время года. Ханаби и Потерянная Женщина помогают мне построить типи, и я доволен тем, что выходит. В нем намного теплее и удобнее, чем в повозке, а еще не нужно чинить колеса и выпрямлять оси. Мне самому стыдно за такие мысли.

Я постоянно думаю о семействе Мэй. Обо всех них, но особенно о том, как там Уайатт, Уилл и Уэбб. Я мысленно подсчитываю расстояние, пытаясь прикинуть, где они сейчас, смотрю на карты и путеводитель, в которых расписано, что они могут увидеть по дороге на Запад, но ничего не сказано о тяготах пути. К концу августа, когда я нашел Наоми, они должны были пройти еще двести миль. Осталось четыреста. Теперь сентябрь, а они должны пересечь хребет Сьерра-Невада до того, как выпадет снег. Я рассчитывал, что мы с Наоми тоже успеем это сделать, но нет. Мы остаемся и теперь уже никуда не попадем, по крайней мере до весны.