Потерянные сердца

Дюжина индейских детей играют в небольшой заводи примерно в ста ярдах вверх по течению, вонзая в воду острые палки, будто охотясь на рыбу. Они так шумят, что точно ничего не поймают. Ни меня, ни Бунгу дети не замечают, и я даю коню напиться, а сам настороженно озираюсь. Несколько женщин спускаются к воде по более пологой тропинке, чем та, которую выбрал Бунгу, и я понимаю, что если бы мы проскакали еще немного, то влетели бы прямо в их лагерь. У двух женщин на спине заплечные сумки. Я поторапливаю Бунгу, чтобы успеть незаметно скрыться. У меня пересохло во рту, а пальцы ноют от напряжения, но я боюсь спешиваться, тем более сейчас. Они достаточно далеко, так что я не могу рассмотреть все в подробностях, но, когда одна из женщин поворачивается, чтобы помочь старушке, идущей следом, я вижу заплечную сумку, из которой торчит розовое личико со светлыми кудряшками, и понимаю, кто этот ребенок. Вашаки был прав. Отряд Покателло остановился буквально в соседней долине.

Наоми

Его так долго нет, и я злюсь и терзаюсь от страха. Вашаки долго смеялся, когда Джон запрыгнул на спину серого коня, но теперь он уже не смеется. Потерянная Женщина в отчаянии ломает руки, а Ханаби, судя по тону ее голоса, ругает мужа. Тот не подает виду, что встревожен, скрещивает руки на груди и держится спокойно, но все время смотрит в ту сторону, куда ускакал Джон. Наконец он возвращается. Черная точка на горизонте превращается в одинокого всадника на медленно плетущемся коне. Я сглатываю от облегчения и утираю злые слезы, выступившие на глазах. Когда Джон оказывается достаточно близко, чтобы я могла убедиться, что он цел – крови нет, руки и ноги не сломаны, спина выпрямлена, – я разворачиваюсь и удаляюсь в наш вигвам. Пусть сам меня ищет.

Он появляется не сразу. К тому моменту, когда он входит в вигвам, мои слезы успевают высохнуть, а гнев разгорается еще сильнее. Я дожидаюсь его, сидя на нашей постели из бизоньих накидок.

– Это был очень глупый поступок, Джон Лоури, – бросаю я, не дожидаясь, пока он опустит шкуру, закрывающую вход.

Джон подходит ко мне и садится на корточки, заглядывая мне в глаза.

– Потерянная Женщина очень испугалась, – добавляю я.

– Ее дочь погибла, упав с лошади. Меня уже отругали как следует. – Он явно сочувствует Потерянной Женщине, но не слишком-то раскаивается.

– Почему тебя так долго не было? – продолжаю злиться я. Мне хочется вцепиться ему в волосы и хорошенько встряхнуть его.

– Бунгу бежал, пока не устал. На это нужно время.

– Бунгу? Ты назвал своего коня Конем? – Я в бешенстве, и мне хочется его уязвить.

Джон улыбается, сияя от гордости.

– Ты знаешь это слово.

– Да. И это, и еще кое-какие другие. Например, кутисе – «сумасшедший». Ты просто сумасшедший, Джон.

– Ох, Наоми.

Он кладет руки мне на бедра и тянет на себя. Я откидываюсь назад, чтобы увернуться, и тут же понимаю свою ошибку, когда он забирается на меня, упираясь локтями в шкуры по бокам от моей головы. Меня прижали, а я еще не закончила злиться. От него пахнет лошадиным потом, кожей и смолой. От него пахнет Джоном. Я люблю это запах. И его самого люблю – и боюсь потерять. Я решаю зайти с другой стороны.

– Что бы я делала, если бы с тобой что-то случилось, Джон? – спрашиваю я.

– Я объезжаю мулов с двенадцати лет, Наоми. Это вроде как моя работа. А теперь у нас будет еще одна лошадь. Вашаки сказал, что отдаст мне коня, если я сумею его объездить.

Отчаявшись, я закрываю глаза. Он ни капельки не раскаивается. Джон касается губами моих век, осыпает поцелуями подбородок. Когда он ловит мою нижнюю губу, я сдаюсь и отвечаю на поцелуй, прикусывая ему язык, чтобы показать, что я его еще не простила. В отместку он кусает меня в шею. Я уже начинаю думать, что Джон рассчитывает получить прощение не извиняясь, но он вдруг поднимает голову и делает глубокий вдох.

– Я видел его, Наоми. Я видел Ульфа.

Звук его имени пронзает меня, заставляя зашипеть от резкой, но знакомой боли.

– Они здесь, как и предполагал Вашаки. И очень близко. Бунгу чуть не ворвался в их деревню.

– Ты видел У… Ульфа? – заикаясь, выговариваю я.

– Он выглядит хорошо. Очень хорошо, – шепотом успокаивает меня Джон.

Он рассказывает, как подошел к реке напоить коня и увидел детей и женщин выше по течению.

– Кажется, они меня не видели. Никто не бросился бежать и не испугался, и никто не бросился меня догонять.

– Я хочу увидеть его, – требую я. – Поедем сейчас же!

Он медленно кивает, как будто ожидал именно этого, но не отпускает меня.

– Я рассказал Вашаки. Он возьмет с собой Ханаби, Потерянную Женщину и нескольких воинов и отправится с визитом к Покателло. Вашаки считает, что нам с тобой лучше там не появляться. Он хочет сообщить им, что мы здесь, иначе они могут испугаться, убежать… или напасть. Это будет мирный визит, жест доброй воли.

– Доброй воли?

У меня в груди все сжимается, и я отталкиваю Джона, чтобы как следует вдохнуть. Он скатывается на бок и приподнимается на локте, глядя на меня сверху вниз.

– Доброй воли, Джон? Покателло и его племя не вызывают у меня никаких добрых чувств.