Потерянные сердца

Джон настаивает на том, чтобы поговорить с папой. Я возражаю, что самостоятельно принимаю решения и отцу тоже скажу сама, но Джон качает головой.

– Я тоже сам принимаю решения, Наоми. И я решил поговорить с твоим отцом.

Разговор получается недолгим и, зная папу, не самым приятным, но, когда он заканчивается, ко мне приходит не Джон.

– Они не будут на тебя похожи, – с ходу предупреждает отец. – Твои дети. Так всегда бывает, когда темнокожие мешаются со светлокожими. У них не будет твоих зеленых глаз, и волосы тоже будут темнее. Тебе стоит задуматься о том, какая у них будет жизнь. Они родятся похожими на него.

– Что ж, и славно, а то в моем роду все выглядят простовато.

Папа фыркает, потирая морщинку на переносице, и издает короткий смешок.

– Уверена? – качает головой он.

– Уверена. – Что хорошего видеть в детях собственное отражение, когда я могу смотреть на отражение Джона?

– Я не говорю, что это плохой выбор. Он ничего. Сильный. Умелый. И похоже, ты и впрямь ему нужна, – нехотя соглашается папа.

– Ну и на том спасибо, – с неприкрытым сарказмом отвечаю я.

Мой бедный отец никогда не умел красиво говорить. Для этого есть мама.

– Только не говори, что я тебя не предупреждал, когда столкнешься с трудностями.

– Не буду, пап.

Отец шумно вздыхает:

– Он сам-то хоть знает, во что ввязывается?

– Нет. И я буду тебе очень благодарна, если это останется между нами.

Папа принимается хохотать, сотрясаясь всем телом и качая головой.

– Думаю, он сам все понял, деточка. Тебя уже весь караван раскусил. И если этот парень не дурак, он тебя не отпустит. Недаром он погонщик мулов. Сумел обуздать мою упрямицу.

Он удаляется, продолжая смеяться, и я понимаю, что это он любя, и не обижаюсь.

* * *

Мы добрались до развилки. Одна дорога сворачивает направо, в Орегон, вторая налево, в Калифорнию. Насколько способен охватить взгляд, два пути тянутся к горизонту, а расстояние между ними постепенно увеличивается. За красотой кроется момент прощания и разлуки.

– Десять дней до Форт-Бриджера, – объявляет Эбботт. – И нам еще повезло. Тех, кто направляется в ту сторону, ждет пустыня. – Он показывает на колею, по которой мы не пойдем. – Этот путь называют короткой дорогой Саблетта. Я слышал, что она просто ужасна. Раньше все шли через Форт-Бриджер. Но люди вечно стремятся сэкономить время. Даже забавно. Вот решаешь ты срезать путь, чтобы не терять времени, а вместо этого теряешь жизнь. Это называется ирония, Джон-младший. Ирония, – говорит он, поучительно наставив палец на Джона, будто древний мудрец.

Эбботт всегда проявляет осторожность. Хоть я и злилась на него за то, что он не стал дожидаться Джона, когда его мулы разбежались, нельзя не признать, что на каждом шагу он предпочитал перестраховаться. Иногда даже слишком. Мы сделаем крюк через Форт-Бриджер, чтобы обойти пустыню под названием Литл-Колорадо и самый высокий гребень на Почтовом тракте, потому что так будет легче для путешественников и животных, но к нашему пути добавится семьдесят, а то и восемьдесят лишних миль, и среди нас находятся те, кто готов рискнуть, чтобы срезать путь.

Две дороги еще воссоединятся, прежде чем окончательно разойтись, но те, кто свернут на север, будут опережать нас на несколько дней, если, конечно, сумеют преодолеть пустыню и крутые склоны. Было решено, что половина каравана пойдет к форту, а другая отправится короткой дорогой.

Восемнадцать повозок отделяются от каравана и продолжают путь под предводительством человека по имени Клэр Маккрей, которого выбрали главным. Многие плачут, понимая, что мы вряд ли увидимся снова. Мы все знали, что рано или поздно наши пути разойдутся, но тем, кто сблизился за эти тяжелые месяцы, все равно непросто расстаться.

После прощания мы продолжаем путь. Осталось двадцать две повозки и половина животных. Наши взгляды устремлены на юг, куда свернула дорога. Но я не думаю ни о Калифорнии, ни о милях, которые еще предстоит преодолеть. Не думаю о землях и зеленых долинах, не думаю даже о дне, когда это все закончится. Мои мысли сосредоточены на Форт-Бриджере.

12. Грин-Ривер

Наоми

МЫ ПРОХОДИМ ЕЩЕ семь миль до конца дня и встаем на ночевку возле реки Биг-Сэнди. Наш круг стал маленьким и непривычно тихим. Вода грязноватая, но течение быстрое, и Эбботт говорит, что из реки можно пить, хотя вкус кажется неприятным после прохладных сладких родников, которые остались позади. Мы переливаем во фляги оставшуюся у нас воду, прежде чем доверху наполнить бочки из Биг-Сэнди. Тридцать миль нам придется пройти по краю пустыни, где найти влагу будет непросто, особенно в конце июля.

Нам на пятки никто не наступает. Если за нами и есть еще караваны, то только мормоны, чей путь заканчивается в долине Соленого озера, всего в сотне миль к западу от Форт-Бриджера. Оставшееся расстояние тревожит всех. Мистер Колдуэлл и другие почти каждый день донимают Эбботта своим ворчанием. По вечерам мужчины собираются на совет без женщин лишь затем, чтобы потом разойтись каждый к своему костру и спросить мнения жены. Хотя, может, так делает только наш папа.