Потерянные сокровища

— Я не уверена, что хочу выносить это в широкую печать, — морщась под подушкой, выговорила Кейт.

Маркус стянул с нее подушку и приподнялся, чтобы видеть ее глаза.

— Тебе не обязательно решать это прямо сейчас. В этой истории и так хватает белых пятен.

— Маркус, я только что отправила своему клиенту-коллекционеру отчет с требованием вернуть драгоценное кольцо еврейской семье из Голландии. Оно было изъято у них в 1940 году, когда они бежали от нацистов. Если я умолчу, это выставит меня полной лицемеркой и дискредитирует как историка.

— Нет… не обязательно.

— Почему?

— Ну, во-первых, ни одно украшение из этой коллекции не являлось собственностью Лондонского музея. В семнадцатом веке музея даже не существовало.

— Конечно, но…

— Так кто спрятал коллекцию? В том смысле, что мы не знаем, кто был первоначальным владельцем украшений, правильно? Кроме того, каким образом эти украшения оказались у твоих родственников спустя несколько столетий после того, как их зарыли?

— У Эсси был старший брат — Фредди. Он был чернорабочим в строительной компании и погиб при демонтаже здания неподалеку от Чипсайда. Возможно, он видел, как обнаружили этот клад в 1912 году… или сам нашел что-то.

У Кейт язык не повернулся сказать — или украл часть найденного. Но по реакции Маркуса она поняла, что он догадался.

— Эсси часто рассказывала нам сказку, — продолжила Кейт, — о большом ларце с сокровищами, который извлекли из-под земли. Там были жемчужные россыпи, золотые ожерелья и кольца, как для пальцев рук, так и ног. И охранял этот ларец человек с глазами цвета изумрудов. Он наложил на Эсси заклятие.

— Что еще за заклятие?

— Она не сказала.

— По-моему, это типичный ирландский фольклор со всякими лепреконами.

— Здесь другое. Она привнесла в эту сказку реальные факты из своей жизни в Лондоне. Итак, что это за таинственный человек? Лепрекон? Лепреконы известны своими злыми проказами. Она что, поймала его? — Кейт посмотрела на Маркуса и мягко толкнула в плечо. — Я серьезно!

Маркус убрал с ее лица свисающую прядь волос и сказал:

— Кейт, все сказки, конечно, выдумка, но по сути это истории о том, какое это грязное дело — быть человеком. Гнев, зависть… — он провел пальцем по ее животу, — похоть.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга, и лишь шелест вентилятора под потолком нарушал ночную тишину. Многие годы, в течение которых Маркус оценивал мир через объектив фотоаппарата, научили его фокусироваться на сути.

— Вернемся к золотой пуговице Беллы… получается, у одной сестры в Бостоне хранился рисунок пуговицы, а у другой в Лондоне — сама пуговица. И обе пуговицы совпадают с пуговицами из музея. Получается, что пуговица — это ключ к тайне, которую ты пытаешься разгадать?

— Не знаю, — растерянно пожала плечами Кейт. — Но боюсь, это как-то связано с причиной, заставившей Эсси навсегда покинуть Лондон.

— Может, тогда сначала попытаться ответить на этот вопрос?

Маркус был прав. Ей нужно расширить круг поисков. Кейт потянулась за стаканом воды, что стоял на столике возле кровати, и взглянула на свое отражение в зеркале, подсвеченное лунным светом. Все лицо было усыпано веснушками — тропическое солнце постаралось. Волосы на голове превратились в спутанную пышную копну — от влаги и морской воды. Но черты лица стали мягче и раскованнее. Исчезли острые углы плотно сжатой челюсти. Скорбь и чувство вины навсегда останутся внутри Кейт, скрытые от посторонних глаз, но когда в лунном свете она смотрела на свой нос с горбинкой и слегка обожженные на солнце щеки, то поняла, что их место занимает успокоение и счастье…

ВНЕ ГЛЯНЦА: За кулисами Лондонского музея (черновик)

Автор: доктор Кирби

Фотографии Маркуса Холта

Вот уже второе столетие ученые и историки бьются над тайной — кто и почему зарыл бесценную коллекцию ювелирных изделий, насчитывающую более пятисот предметов роскоши, в подвале Чипсайда в Лондоне. Но путь, который пролегает между добытым из недр земли самородком и конечным шедевром ювелирного искусства, столь же интригующий.

Драгоценности не лгут. Они отражают лучшее, что есть в человеке, — красоту, преданность, милосердие, риск и надежду. Они могут служить залогом верности в любви или памятью об утраченном возлюбленном. Однако под лоском полировки и швами запайки часто скрываются обиды, ужас, чувство вины и алчность.

Одним из старейших предметов коллекции является византийская камея из белого сапфира с высеченным изображением Христа, протягивающего святому Фоме ладони со следами распятия, а с обратной стороны камея украшена восхитительной глазурью в виде цветка…

(вставка иллюстраций)