Потерянный город Обезьяньего бога

Мы с Хуаном Карлосом уложили рюкзаки в корзинку, закрепленную на левом борту вертолета, – внутри места не было. Стив Элкинс принес свой айфон и снял десятисекундное видео, на котором я передавал привет своей жене Кристине, поскольку в следующие девять или десять дней я не смог бы выходить на связь. Я думал о том, что может произойти за это время, и это были странные мысли. Стив пообещал отправить ей видео, когда вернется в Катакамас.

Перед отлетом мне представилась возможность поговорить с нашим вторым пилотом Роландо Сунигой Боде, лейтенантом гондурасских ВВС.

– Мой дед постоянно говорил о Сьюдад-Бланка, – сказал он. – Знал кучу историй.

– Каких историй?

Роландо махнул рукой – мол, говорить не о чем.

– Ну, всякие древние предрассудки. Он рассказывал, что конкистадоры нашли Белый город и захватили его, но совершили ошибку, потому что срывали цветы. Все умерли. – Он рассмеялся и погрозил пальцем. – Не срывайте цветы!

Мы с Хуаном Карлосом надели шлемы и пристегнулись. Хуан пребывал в возбужденном состоянии.

– Когда я впервые посмотрел на картинки со зданиями и увидел, какие они большие, у меня возникло сто тысяч вопросов. И вот теперь мы в шаге от того, чтобы найти ответы.

Вертолет взлетел, и мы погрузились в молчание, принявшись снимать удивительно зеленую и неровную местность внизу.

– Вон там Лас-Круситас, – сказал Хуан Карлос. – Я попросил пилота лететь этим маршрутом.

Я посмотрел вниз, на далекий археологический объект, считавшийся крупнейшим в Москитии до съемок У1 и У3. На открытом, поросшем травой пространстве по обе стороны реки Анер виднелись курганы с крутыми склонами, насыпи и площади. Многие говорили, что это потерянный город Обезьяньего бога, найденный Мордом, но мы-то знаем, что Морд ничего такого не находил и вообще не добрался до этой части Москитии.

– Очень похоже на У1, правда? – сказал Хуан Карлос.

Я согласился. С воздуха объект поразительно напоминал наши лидар-изображения – те же похожие на автобус насыпи, те же площади, те же идущие параллельно друг другу земляные валы.

За Лас-Круситас начинались крутые горы, некоторые – в милю высотой. Мы маневрировали между вершинами; вырубки под нами сменились девственным ковром джунглей. В какой-то момент, когда за штурвалом сидел Роландо, вертолет резко дернулся.

– Извините, – сказал он. – Уворачивался от птицы.

Наконец впереди появилась характерная выемка среди гор, вскоре мы пролетели над ней и оказались в долине. Мы следовали вдоль реки, а под нами парили два алых попугая. Прижавшись к окну, я сделал несколько снимков с помощью своего «Никона». Через несколько минут мы увидели посадочную площадку – зеленый клочок, устланный срубленными растениями. Вертолет развернулся, сбросил скорость и опустился. Вуди стоял на коленях на краю площадки, подавая знаки пилоту; вода в реке забурлила.

И вот мы коснулись земли. Нам велели взять свои вещи и как можно скорее убираться с площадки. Мы выпрыгнули, подхватив свои рюкзаки, а Вуди и Салли подбежали к вертолету и принялись выгружать из корзины снаряжение и припасы, скидывая их в кучу на краю площадки. Через три минуты вертолет уже был в воздухе.

Я провожал его взглядом – он поднялся выше крон деревьев, развернулся и исчез из вида. Наступила тишина, которую вскоре нарушил странный громкий рев, доносившийся из леса. Казалось, кто-то запустил гигантскую машину или генератор и теперь устройство набирало обороты.

– Обезьяны-ревуны, – сказал Вуди. – Орут при каждом прилете и отлете. Видимо, реагируют на звук.

Посадочную площадку очистили от густых зарослей «омаровых клешней», или геликонии, растения, известного также под названием «ложная райская птица». Толстые стебли источали белый сок. Красно-желтые цветы и темно-зеленые листья, разбросанные повсюду, покрывали бо́льшую часть площадки. Мы не срывали цветы – мы их уничтожали. В душе я надеялся, что Роландо во время посадки не обратил на них внимания.

– Собирайте вещички, – обратился к нам Вуди, – берите мачете, расчищайте участок под спальное место и устраивайтесь.

Он кивнул в сторону непроходимой стены джунглей. В ней уже была проделана небольшая темная дыра, похожая на вход в пещеру. Я поднял свой рюкзак, Хуан Карлос сделал то же самое, и я последовал за ним в зеленую пещеру. Через лужу грязи были перекинуты три ствола, дальше возвышался земляной вал высотой пять футов. Мы вошли в таинственный мрачный лес с деревьями, напоминавшими гигантские колонны собора под невидимым пологом. Стволы диаметром от десяти до пятнадцати футов удерживались в земле при помощи утолщенных комелей и корневых выростов. Многие были оплетены фигами-душителями, прозванными matapalos («убийцы деревьев»)[45]. Ревуны продолжали издавать громкие звуки, меж тем как мои глаза привыкали к темноте. В воздухе стоял насыщенный, пьянящий, пряный запах земли, цветов, гниения. Здесь, среди больших деревьев, подлесок был негустым, а земля – плоской.

Появился археолог Крис Фишер в белой соломенной ковбойской шляпе, которая светилась, словно маяк в ночи.

– Привет, ребята.

Я огляделся.

– Ну… что нам теперь делать?