Потерянный город Обезьяньего бога

Вуди и двое других сасовцев раскладывали припасы.

– Вам нужно найти место, где вы повесите свой гамак. Два дерева на подходящем расстоянии друг от друга. Я покажу.

Я последовал за Вуди туда, где обосновался он сам. Там уже висел зеленый гамак с тентом от дождя и москитной сеткой. Вуди начал сплетать небольшой столик из срезанных стеблей бамбука и натянул кусок брезента, чтобы укрываться от дождя. Это было очень хорошее место стоянки, удобное, прекрасно устроенное.

Я углубился на пятьдесят ярдов в лес, рассчитывая обеспечить себе личное пространство после того, как прибудут все члены экспедиции. (Пятьдесят ярдов в джунглях – немалое расстояние.) Фишер дал мне свой мачете, помог расчистить небольшую площадку и показал, как вешать гамак. Работая, я услышал какую-то возню в кронах деревьев. Там, на ветках, собралась стая паукообразных обезьян, выражавших недовольство. Они визжали и ухали, спускались пониже, повисали на хвостах и в ярости трясли ветки, чтобы устрашить меня. После получаса таких протестов они обосновались на ветке, принялись верещать и глазеть на меня, словно я был некой ошибкой природы.

Час спустя пришел Вуди – посмотреть, как я устроился, – посчитал, что мой гамак подвешен неправильно, и подрегулировал его. Затем он посмотрел на обезьян.

– Это их дерево, – сказал он, несколько раз втянув носом воздух. – Чувствуете запах? Обезьянья моча.

Но день уже клонился к вечеру, и мне не хотелось переносить свое пристанище в другое место. Я расположился поодаль от основной группы и понимал, что в темноте мне нужна приметная дорожка, иначе можно заблудиться. Я вернулся на посадочную площадку, по пути расчищая с помощью мачете уже проложенную вчерне тропинку. Несколько раз я терялся, и приходилось возвращаться назад, ориентируясь по срубленным растениям. Хуана Карлоса я нашел в месте, где он устроился. Вместе с Крисом мы прошли к реке и уставились на стену деревьев на другом берегу. Они поднимались ввысь, терраса за террасой: неприступная зелено-коричневая преграда с пятнами цветов и щебечущих птиц. Не более чем в двухстах ярдах за ней начинался потерянный город, где, вероятно, были земляные пирамиды – те, что мы видели на лидар-изображениях. Под покрывалом дождевого леса они оставались совершенно невидимыми. Было около пяти вечера. Мягкое желтое солнце проливало свой свет на деревья, распадаясь на лучи и золотые блестки, разбрасывая свои монеты по лесной подстилке. По небу проплыло несколько пушистых облаков. Речушка глубиной около трех футов и шириной около пятнадцати, с прозрачной, кристально чистой водой, журчала, перекатываясь через каменистые пороги. Дождевой лес вокруг нас полнился криками птиц, кваканьем лягушек, звуками, которые издавали другие животные: все они сливались в единый приятный шум, и на его фоне выделялась перекличка двух алых ревунов – один сидел на дереве поблизости от нас, другого, вдалеке, мы не видели. Температура – семьдесят градусов[46], воздух чистый, свежий и довольно сухой, со сладким запахом цветов и зелени.

– Вы обратили внимание? – спросил Крис, подняв руки и улыбнувшись. – Никаких насекомых.

И верно: жутких роев кровососущих насекомых, о которых нас предупреждали, нигде не наблюдалось.

Оглядевшись, я подумал, что был прав: место вовсе не страшное, каким его выставляли, – более того, казалось, что здесь настоящий рай. Ощущение опасности и беспокойство, подсознательно преследовавшие меня после инструктажа Вуди, отступили. Естественно, сасовцы готовили нас к худшему, но они переборщили.

Когда настали сумерки, Вуди пригласил нас на свою крохотную площадку, где горела крохотная плитка. На ней стоял чайник, в котором кипятилась вода, – можно было приготовить чай и развести нашу вымороженную еду. Я вскрыл пакет с курицей тетраццини[47], налил в него кипящую воду и, когда продукт впитал ее, принялся есть, а потом запил все это чашечкой чая. Затем мы принялись слушать истории Вуди, Спада и Салли об их приключениях в джунглях.

Темнота опустилась всего за несколько минут, словно кто-то закрыл дверь, – мы оказались в полном мраке. Дневные звуки перешли в нечто более экзотическое, таинственное: рулады, скрежет, рокот и зов, похожий на крик про́клятых. И тут начали появляться насекомые – первыми прилетели комары.

Костра мы не разводили. Вуди включил кемпинговый фонарь, который слегка рассеял тьму, и мы сгрудились вокруг него, посреди бескрайнего леса, слыша шаги крупных, невидимых нам животных.

По словам Вуди, бо́льшую часть жизни он провел в джунглях по всему миру – в Азии, Африке, Южной и Центральной Америке, – но в таком лесу, где явно не ступала нога человека, еще никогда не бывал. Когда он оборудовал свое спальное место, до нашего прилета, рядом с ним опустилась куропатка и принялась что-то клевать. Мимо прошел кабан – присутствие человека явно не смущало его. Вуди также сказал, что наличие паукообразных обезьян – несомненный признак того, что территория необитаема: обычно при виде людей они бросаются наутек, если не находятся в защищенном пространстве.