Потерянный мальчишка

Не помню, как я плыл к их шлюпке. Не знаю, как добрался до нее так быстро – и как они не заметили в воде мою тень. Наверное, глядели в дюны, высматривали мальчишек, убежавших в ту сторону.

Я выпрыгнул из-под воды и схватил ближайшего пирата – и он оказался в воде с перерезанным горлом раньше, чем остальные заметили его исчезновение. Я проплыл под лодкой, пока они все орали и вопили, и искали своего тонущего приятеля, а я выхватил второго с другой стороны и проделал с ним то же, что с первым.

Теперь их осталось четверо, но они перепугались – и никто из шлюпки все еще меня не заметил. Я подплыл под лодку, пока они как идиоты пялились через борта, и со всей силы ее толкнул. Двое, наверное, стояли – потому что они плюхнулись в воду, облегчив мне дело.

Теперь вода была вся в струях крови, лившейся из пиратских трупов. В этом красном тумане они не могли меня разглядеть. Я был всего лишь тенью, зубастой голодной тварью – и когда я перелез через борт шлюпки, один из них так испугался моего вида, что прыгнул в воду и попытался уплыть к пиратскому кораблю.

Я сказал «попытался», потому что к нам уже подплывали акулы. Он завизжал, пронзительно и тонко, а потом вода вскипела – и крик оборвался.

Последний пират был жилистый и беззубый, выглядел так, словно выжил в массе сражений. В любой другой день он мог бы меня одолеть, наверное. В любой другой – но не в этот.

Кинжал был у меня в руке – и его горло раскрылось в такой же длинной широкой улыбке, а потом я вышвырнул его из шлюпки к акулам.

Я застыл на месте, тяжело дыша и мечтая убить еще кого-нибудь.

А в следующий миг я обрадовался шлюпке, потому что ярость лопнула, ноги у меня затряслись, и мне пришлось сесть на банку. Вокруг меня акулы – их было три или четыре – рвали мои подарки. Куски мяса и костей, которые упустили акулы, то всплывали, то снова тонули. Их громадные серые тела толкали шлюпку, когда они проплывали рядом – так близко, что я мог бы до них дотронуться.

В любой другой день мне хватило бы ума испугаться – но не в этот.

Пиратский корабль поднял якорь и снова уплыл, на этот раз – за горизонт. Интересно, сколько их осталось на борту корабля. Видели ли они, как я убивал тех, кто сидели в шлюпке? Убил ли Питер кого-то на корабле? Может, теперь пираты уплывут навсегда, решив, что оставаться на острове и дальше не стоит – несмотря на обещание вечной молодости.

Я довольно туманно и без всякого беспокойства подумал о том, что стало с Питером.

Я взялся за весла и погреб к берегу. Акулы плавали вокруг, пока я не добрался до мелкого места и дно шлюпки не заскребло о песок. Я вылез из лодки и проковылял по воде до сухого берега, а там упал лицом вниз.

Я вдыхал запах морской соли и чистого песка, и лесной зелени, и железистой крови, покрывшей мои руки – и давился рыданиями, которые рвались из моего горла.

– Джейми?

Тихий голосок, нежный голосок.

– Чарли? – изумился я, поднимаясь на колени.

Чарли с Сэлом стояли всего в нескольких шагах. Чарли сжимал ту полосатую раковину, которую хотел мне показать перед выстрелом пушки.

– Он отказался уходить без тебя, – сказал Сэл.

Лицо у него было белое и напряженное.

Я бросил на Чарли хмурый взгляд:

– Мне казалось, ты обещал слушаться.

Он кивнул: «да», потом помотал головой: «нет», а потом снова «да».

– Я слушаюсь. И буду. Обещаю тебя слушаться, но только я не хотел оставлять тебя совсем одного. Мы смотрели вон с той кокосовой пальмы. Сэл показал, как на нее залезть, и нам ничего там не грозило, если бы даже пираты добрались до берега. Но пираты не добрались.

Его голос был полон прямо-таки яростной гордости. Я понял, что они все видели: видели, как я убил всех пиратов и бросил их в воду на съедение акулам. Сэл быстро перевел взгляд с моего лица на покрытые кровью руки – и в нем было что-то такое, что мне стало немного стыдно.

– Пираты… – начал я, и тут у меня в горле встал ком, и я ощутил в нем невылившееся горе, но проглотил его, потому что при мальчишках я не плачу. – Пираты… ядро…

– Мы видели, – сказал Сэл. – Мы видели.

Тут я встал и стряхнул с себя песок.

– Я не потеряю больше никого из вас, – объявил я.

Сэл кивнул, но я понял, что для него остров лишился части своего блеска – как и для Чарли. Он слышал наши разговоры о будущей Битве и о том, что бой ведется до смерти, но мне почему-то показалось, что он на самом деле не верил, что смерть действительно будет. До этого дня Сэл считал, что это все просто весело, потому что Питер говорил, что это весело.

Сэл не догадывался, что Питеру веселье видится гораздо более жестоким, чем ему.

– Мы поможем их похоронить, – сказал Чарли.

Мне стало горько, ужасно горько: этот мальчуган уже настолько приучился к смерти, что знает, что бывает после.

Я покачал головой.

– Не хочу, чтобы вы их видели. Они все кусками.

– Но…

– Нет, – сказал я, но на этот раз мягко. – Нет, я хочу, чтобы ты меня послушался. Возвращайся к дереву с Сэлом. Остальные уже должны быть там.

Чарли упрямо сжал губы, но оказалось, что с ним я больше не могу выходить из себя.