Потерянный мальчишка

И я подумал, что это не просто из-за того, что Питера не интересуют мальчишки, и не потому, что у него свои секреты. Просто я больше не любил его так, как раньше, когда мы оба были маленькими и он был моим лучшим другом.

– Вот и хорошо! – сказала она яростно. – Я рада, потому что я собираюсь вырасти и хочу, чтобы ты вырос со мной.

Тут я вытер глаза и посмотрел на нее. Ее лицо было так близко от моего! Я чувствовал запах ее волос, цветочно-сладкий: Сэл купалась даже тогда, когда остальные из нас этого не делали. Глаза у нее стали еще синее, чем раньше: темные, полные какого-то обещания, которого я толком не понимал.

– Только, Джейми, не расти слишком быстро, – добавила она чопорно. – Потому что мне тринадцать и, по-моему, ты сейчас ростом с четырнадцатилетнего, и это произошло очень быстро. Так что теперь тебе нельзя становиться намного больше, потому что иначе ты меня сильно обгонишь.

В тот момент я понял, что когда я перестал любить Питера, мое сердце стало искать чего-то другого – и теперь Сэл занимала все то пространство, которое раньше принадлежало там Питеру.

Она прижалась губами к моей щеке – время от времени я видел такое в Другом Месте. Я вспомнил, что это называют поцелуем.

Поцелуй тоже может состоять из волшебства. Я раньше этого не знал.

Она отстранилась и снова покраснела под моим взглядом, но глаз не отвела. Сэл не пряталась. Она всегда смотрела на тебя прямо и заставляла ее видеть.

– Я вырасту с тобой, – пообещал я и взял ее за руку.

Это было совсем не так, как когда я держал Чарли за руку или Питер увлекал меня к новому приключению. Ее пальцы переплелись с моими – и я поднес их к своему сердцу, чтобы показать все то, что не умел сказать.

А потом я очень быстро поцеловал ее в щеку, отпустил ее руку и убежал, а она со смехом побежала за мной – и весь мир словно засмеялся вместе с ней. Смех у нее был просто удивительный: словно серебряная мелодия, бегущая у тебя в крови.

Мы все еще были детьми, хоть себя ими и не считали. Мы оказались в каком-то промежуточном месте, в сумерках между ребячеством и взрослостью.

Детство все еще дружелюбно протягивало нам руку, если нам хотелось к нему вернуться, а впереди лежала неизведанная страна, которая звала нас прийти и посмотреть, какие новые радости там найдутся.

Я толком не понимал, что означает та страна – не понимал. Я так давно не был рядом со взрослым человеком, который не был бы пиратом. Для меня пираты были похожи на детей, только больше телом. Они делали все, что им заблагорассудится (по крайней мере, мне так казалось), и проводили на острове столько же времени, сколько и мы, мальчишки. И в их жизни было не меньше крови и приключений, чем в нашей.

Страну, которая сейчас меня звала, я почти не помнил: то была страна, где хорошо одетые мужья и жены негромко разговаривали за обеденным столом. Я внезапно вспомнил, как видел такую вот пару, прижавшись носом к окну таверны.

Я не помню, почему именно там оказался, или сколько мне могло быть лет, или где были мои собственные родители. Помню только, что я замерз и проголодался – и видел там их, в тепле, чистоте и сытости.

– Сэл, – сказал я, – когда мы вырастем, у нас будет очень большой дом.

– Конечно, – согласилась она. – Для всех мальчишек.

Я кивнул, радуясь, что она меня поняла. Ведь когда мы с Сэл уйдем с острова, чтобы вырастать, то, конечно, захватим с собой Чарли, Кивка и Грача. Я ни за что не оставил бы их с Питером.

И мысль о том, что Питер останется на острове один, без товарищей для игр, не казалась мне такой грустной, как должна была. Я даже немного порадовался, что ему будет некого толкать, тянуть или отправлять в пасть острова, когда ему станет скучно.

– А когда мы уйдем? – спросила Сэл.

Я объяснил, что хочу проверить туннель перед тем, как мы пройдем через него без Питера. Она согласилась, что есть вероятность, что переход возможен только в его присутствии.

Она поджала губы.

– Мне не нравится мысль, что ты будешь пробовать один.

– Безопаснее и быстрее одному, – сказал я. – И когда я буду уверен, что мы сможем попасть в Другое Место, мы сможем уйти, как только Питер отправится куда-то один.

– А почему не уйти при нем? – спросила она. – Тебе надо было бы просто посмотреть ему в глаза и сказать, что уходишь, а не убегать тайком, как трус.

Это было обидно. Я не трус. Никогда не был трусом.

– Дело не в трусости, – объяснил я. – Дело в безопасности. Ты не знаешь Питера. Тебе кажется, что ты его знаешь, но я был его спутником ты даже не можешь представить себе, как долго. Может, Питер и отпустил бы вас всех, хоть я и в этом не уверен. Но меня он не отпустит. По-моему, Питер скорее сам меня убьет, чем даст уйти.

Больше того: он попытается убить остальных, если решит, что это заставит меня остаться. По мальчишеской логике Питера он вообразит, что если избавится от того, на что я отвлекаюсь, то я буду рад проводить время с ним.

Но если я выскажу это вслух, Сэл начнет говорить, что я пытаюсь защищать ее тогда, когда ей защита не нужна.

– Ты его боишься? – спросила она, внимательно на меня глядя. – Поверить не могу.