Потерянный ребенок

Гарриет пришла в себя, когда в дверь снова настойчиво и громко постучали.

– Извините, что снова беспокою вас, миссис Уотерхаус. Я принесла молоко. Луиза только что заходила ко мне на кухню. Госпожа очень расстроена, а ее дочь безутешна. Она просит, чтобы вы поскорее пришли.

– Уже иду, Вайолет, – ответила Гарриет, захлопывая дневник и пряча его под матрас. Она взглянула в маленькое зеркальце на туалетном столике и, увидев свои заплаканные глаза, быстро смочила их холодной водой, а затем, повернув ключ в замке, открыла дверь и столкнулась с бледной, словно полотно, служанкой. – Спасибо, Вайолет. Я сейчас же пойду к ним.

В длинном коридоре стояла гнетущая атмосфера. Мимо нее проносились слуги, каждый из которых знал о сцене с Джейкобом и старался не смотреть в ее опухшие от слез глаза. По мере того как она приближалась к спальне Сесилии, плач малышки становился все сильнее и яростней. Гарриет глубоко вздохнула, постучала и открыла дверь.

Сесилия стояла у открытого окна, держа девочку на руках. В другом конце комнаты стояла одна из молодых служанок, напуганная почти до потери сознания. Сесилия была одета только в длинную ночную рубашку, ее несобранные волнистые волосы падали ей на глаза, а высокие скулы и выступающие ключицы казались только острее от того, насколько истощенным было ее тело.

– Гарриет! Где ты была?! Я так беспокоилась за тебя и Джейкоба. Что случилось? Почему они его увели? – Зеленые глаза Сесилии были опухшими от слез, и она смотрела на Гарриет так, как смотрит выбежавший на дорогу олень за миг до того, как несущаяся на него машина собьет его насмерть.

– Прошу прощения за задержку, Сесилия. Хотите, я возьму девочку и покормлю ее? – Гарриет подошла к Сесилии, которая крепко держала дочку на руках, но Сесилия только прижала ее еще сильнее к груди и попятилась назад, к открытой двери на балкон, из которой дул ледяной январский ветер.

– Но я видела скорую, Гарриет, что произошло? – не унималась она. – Что Джейкоб сказал тебе, когда проходил мимо? Я видела, он что-то тебе сказал. Что это было?

Гарриет взглянула на молодую служанку, забившуюся в угол.

– Ты можешь идти, Луиза. Но не говори об этом никому, иначе тебе придется отвечать передо мной, – тихо сказала она.

– Хорошо, миссис Уотерхаус, – кивнула девушка и метнулась из комнаты, словно загнанная лиса.

Гарриет повернулась к Сесилии, которая теперь стояла еще ближе к балкону.

– Сегодня утром Джейкоба увезли на скорой. Все это время, с тех самых пор как он вернулся домой из Нормандии, он ужасно страдал. Сейчас ему там будет намного лучше. Мне жаль, что мы причинили вам столько хлопот.

Но Сесилия по-прежнему стояла у открытого балкона, вцепившись в свою малютку, и недоверчиво качала головой:

– Он все тебе рассказал, да? Вот почему ты не можешь посмотреть мне в глаза, Гарриет?

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – хотела ответить Гарриет, как вдруг все стало проясняться. Кожа на руках покрылась мурашками, хотя она стояла у камина, и внезапно ей стало невыносимо жарко, хотя балкон по-прежнему был открыт. Все догадки и подозрения, накопившиеся за последние несколько недель, выстроились в стройную цепочку, пока Гарриет молча смотрела на Сесилию, с трудом сохраняя самообладание. Все это время правда была на поверхности, прямо у нее на виду: близость Джейкоба и Сесилии, его злость, когда Гарриет навещала его, долгая череда неудач Сесилии в попытке завести ребенка и ее внезапная беременность, их с Джейкобом неожиданная размолвка. Спустя четыре дня после рождения малышки Джейкоб потерял над собой контроль. «Прости меня, Гарриет, за то, что я совершил…» Это были первые добрые слова, которые она услышала от него за весь год.

Гарриет постаралась забыть о Сесилии, которая уже стояла на балконе, и сосредоточилась на малышке, плачущей от голода.

– У меня в руках ее смесь, Сесилия. Я сейчас сяду в кресло, и вы сможете отдать мне ее в руки, как вы обычно и делаете.

Гарриет медленно отошла от окна и села в кресло-качалку у камина. Все ее тело била дрожь. «Прошу, лишь бы все это не было правдой. Господи, прошу тебя», – стучало у нее в голове.

– Я никому не могу доверять, кроме тебя, – продолжала Сесилия, словно не слыша ее слова. – Лишь ты помогала мне, когда она появилась на свет. Все они хотели, чтобы я умерла. Но ты спасла меня, и я знаю, почему.

– Пожалуйста, не говорите больше ни слова, Сесилия. Малышка ужасно проголодалась, давайте просто покормим ее. – Гарриет улыбнулась ей в тщетной попытке хоть как-то разрядить гнетущую атмосферу в комнате, но Сесилия только прижала дочь к груди так сильно, что та, казалось, едва могла дышать.

– Он не виноват, – произнесла Сесилия.

– Миссис Бартон, умоляю вас, дайте мне девочку, чтобы я могла ее покормить. Я боюсь, что вы делаете ей больно, сжимая так сильно ее ручку. – Голос Гарриет дрожал.