Потерянный ребенок

– Почему вы были в Гринуэйсе? – медленно произнес Харви.

Сесилия сделала несколько медленных вдохов, прежде чем продолжить:

– Меня закрыли в ней за то, что я утопила свою девочку. – Она замолчала и закрыла глаза, прежде чем продолжить. – Джейкоб изнасиловал меня, когда они с Гарриет работали в особняке Норткот, и я забеременела Ребеккой. Мы были скандалом, от которого мой муж хотел избавиться… И Гарриет помогла ему в этом.

– Нет-нет, вы ошибаетесь. Не знаю, зачем вам это, и мне жаль, что вы страдаете, но это ложь. Гарриет никогда бы не украла чужого ребенка.

Харви представил себе Гарриет на фоне фермы. Это была женщина, которая невероятно много сделала для их дома. Она кормила всех работников, заботилась о нем и Ребекке, играла с ним, шила ему одежду, кормила и всегда безоговорочно любила его.

Он резко встал и отодвинул стул, который громко заскрипел об пол.

– Именно благодаря вам я нашла дорогу к Гарриет и Джейкобу в ту ночь, когда они умерли, – продолжила Сесилия, и Харви замер. – Увидев Ребекку, я набралась решимости сбежать. На тот момент я уже давно не пыталась свести счеты с жизнью, так что за мной больше никто не следил по ночам. – Сесилию прервал очередной приступ кашля, но Харви стоял рядом с ней не двигаясь, ожидая, когда она снова сможет говорить. – Я украла ключ у молодой медсестры и сбежала. Я знала, что никто не заметит этого, если я вернусь до рассвета.

Харви осенило.

– Это вы постучались в ту ночь в дверь. Из-за вас началась ссора между Джейкобом и Гарриет.

Сесилия кивнула.

– Джейкоб не знал, что матерью Ребекки была не Гарриет. Я пыталась успокоить его, но у меня ничего не вышло. Он хотел ее смерти. – Голос Сесилии задрожал, и слезы потекли по ее бледным щекам. – Я просто хотела увидеть свою маленькую девочку.

Сердце Харви разрывалось от жалости – к этой женщине, к Гарриет, к Ребекке, но больше всего к Джесси, потому что именно эта женщина, лежавшая сейчас перед ним на смертном одре, невольно повлияла на ее судьбу, нанеся ее матери такую страшную травму так много лет назад.

– Как это у вас ничего не вышло? Почему вы не побежали за помощью? – Его глаза защипало.

– Я пыталась, – прошептала Сесилия, не сводя с него глаз. – Я знала, что рядом была ферма «Сивью», и побежала под проливным дождем через кукурузное поле, я долго стучала в дверь, но в окнах был темно, и никто не вышел. А когда я побежала обратно, раздался выстрел.

Харви опустил голову.

– Значит, вы сбежали, оставив Ребекку совсем одну? – тихо произнес он.

– Нет. Я побежала обратно, к домику на утесе, и наконец увидела ее в окно. – Сесилия замолчала. – Она кричала, склонившись над телом Гарриет. Впервые за тринадцать лет я увидела свою дочь – и именно я причинила эту боль моей девочке, моей малышке, моей крошке, которую я должна была оберегать. – Она снова заплакала. – Мне столько раз говорили, что я утопила ее, и в ту минуту я чувствовала себя так, словно я видела призрак. Она была такая красивая. – К Сесилии наклонилась какая-то медсестра в светло-розовом кардигане и вытерла ей слезы. – Но потом я услышала полицейскую сирену и запаниковала. Я тринадцать лет не выходила за пределы лечебницы и была в ужасе от того, что они должны были со мной сделать, если бы нашли меня.

Сесилия снова начала кашлять, не в силах сделать вдох своими хрипящими и свистящими легкими. Медсестра наклонила ее вперед и гладила по спине, пока кашель наконец не затих.

– Знаю, она вряд ли когда-нибудь сможет меня простить, – прошептала Сесилия. – Но я хочу рассказать ей, как мне жаль.

Глава двадцать девятая

Гарриет

Июль 1952 года

Гарриет Уотерхаус сидела в автобусе, который ехал до психиатрической лечебницы Гринуэйс, и крепко держала дочь за руку. Время от времени Ребекка поднимала на нее взгляд и широко улыбалась. Ее зеленые глаза блестели, а длинные светлые волосы были убраны в хвост и перевязаны лентой кремового цвета.

Когда они сели в автобус, женщина средних лет, сидевшая рядом, заулыбалась.

– Какая красивая у вас дочка, – сказала она, не сводя с Ребекки глаз, как и многие до нее. Гарриет невольно улыбнулась. Она всегда знала, о чем думали эти люди: как такая невзрачная женщина могла произвести на свет такую красоту? Даже в пять лет Ребекка была точной копией своей матери: у нее был проницательный взгляд Сесилии, ее прелестное лицо, ее алые губы. Она двигалась с тем же изяществом и говорила с неизменной улыбкой, словно все, что она открывала для себя, наполняло ее восхищением и счастьем. Когда Гарриет под радостный щебет своей малышки вставала позади нее, чтобы уложить ей волосы, как когда-то она укладывала волосы Сесилии, она словно возвращалась в прошлое. По сравнению с ней Гарриет казалась безжизненной: у нее была бледная кожа, бесцветные волосы, угрюмые глаза. Как и ее родная мать, Ребекка сияла, а Гарриет было суждено навсегда остаться в их тени.