Потерянный снег

«Дима, привет.

Я так рада твоему письму. Очень тебя люблю (жалею, что редко тебе об этом говорила) и всегда буду на твоей стороне. Ты молодец. Это правда, что от судьбы не уйдёшь. Последние события – испытание для всех нас, чтобы меняться в лучшую сторону, в этом я с тобой полностью согласна.

Дима, ты нам очень нужен, поэтому береги себя. Очень надеюсь тебя скоро увидеть. Миша каждый раз, когда лает собака, надеется, что это ты вернулся. Он очень скучает, весь стал бледный и плохо кушает. Теперь я могу его обрадовать, скажу, что ты жив и здоров. Огромный привет тебе от всех. А по поводу адвоката не волнуйся – найдём мы деньги на твою защиту. Главное – это помочь тебе, остальное – просто мелочи жизни.

Ещё хотела поделиться опытом, это моё личное наблюдение. Если человек духовно развит, то ему за каждую сделку с собственной совестью жизнь бьёт кулаком в нос до крови… Лично со мной всегда так происходило.

Напиши, пожалуйста, можно ли тебе слать посылки и деньги.

Сообщи по списку, что тебе послать. Я готова к тебе даже приехать, если тебе это нужно, сынок. Если можно будет увидеться и поддержать тебя морально. На этом я заканчиваю. Завтра ещё напишу. Держись, сынок. Мы тебя ждём и скучаем. Словами трудно всё передать… О школе не переживай. Там мне сказали, что ты в любой момент можешь восстановиться и закончить 12 класс. В школе о тебе говорят только хорошее, считают, что ты попал в беду. Предлагают помощь. Хороших людей вокруг, оказывается, очень много.

Целую,

Твоя мама

Привет от всех».

Миша:

«Дорогой Дима!

Очень скучаю. Как же ты попал сюда? (В тюрьму) Ужасно, просто безумие! Желаю тебе поскорее вернуться!

P.S. С нетерпением жду ответа.

С пожеланием крепкого здоровья,

Твой брат»

Вечером, после приготовленного Сальваторе ужина, все смотрели развлекательные передачи по ТВ. Но это был один из вечеров, когда телевизоры по какой-то причине отключили. Это бывает, когда заключённые слишком много шумят, но в тот раз мы такого повода не дали. Может, проводились какие-то работы, может, что-то просто вышло из строя. Но вся загвоздка в том, что у заключённых очень быстро заканчивается терпение. Особенно когда их лишают того немногого, что у них есть.

– ТВ! ТВ! ТВ! ТВ! – через несколько минут в один голос орала уже почти вся секция, колошматя тарелками, кулаками и ногами металлические двери. Балаган успокоился, только когда несколько раздражённых охранников прошли по коридору, стреляя по сторонам злобными взглядами и выборочно останавливаясь у камер, чтобы сказать пару ласковых.

Нас заверили, что над проблемой работают.

Я не кричал и не стучал – телевизор я недолюбливал. Мне была приятна воцарившаяся тем вечером столь непривычная для ушей тишина.

Дочитав до конца главу найденной в библиотеке тюрьмы «Анны Карениной», я перевернулся на бок и заснул.

Обычно мне снился дом. Бывало, что, просыпаясь, я был настолько уверен, что я окажусь в своей комнате, что реальность ударяла по моему сознанию как хлыст. Мой разум упорно сопротивлялся факту моего лишения свободы. Скользкими щупальцами он вылезал из моей головы, соскальзывал с кровати на пыльный пол, протискивался через решётку двери, сдирая и без того облезлую краску, и полз мимо разбросанных окурков по коридору, мимо кабинета охранников, куда-то вглубь. Но длины осьминожьих щупальцев не хватало, чтобы дотянуться до последней двери лабиринта.