Потеряные

И свалился со стола в душистое облако пыли, взлетевшее от рассыпавшихся мумий. При попытке встать с кучи сыпучих шелестящих останков, он ощутил такое головокружение и тошноту, что опять упал на четвереньки. Решив действовать осторожнее, не вставая, Пард позвал друга севшим, осипшим голосом, и с ужасом понял, что не слышит сонного дыхания Тира. Собравшись с силами, Пард подтянул слабыми пальцами свисающий с запястья верткий фонарик и нащупал кнопку. Даже это простое действие получилось не сразу. Пальцы соскальзывали, и непослушный трофей заставлял несколько раз начинать все сначала. Наконец, фонарик включился и сквозь дикую головную боль, не дававшую отчетливо видеть предметы, Пард разглядел безвольно свисающую со стола руку Тира. Волна тихого ужаса захлестнула парня. Его затрясло еще больше. Он почему-то не сомневался, что Тир умер, и что он остался один, беспомощный и слабый, замурованный навсегда в этом жутком каземате. Больше никаких мыслей в ошалевшем от боли мозгу не появлялось. Стараясь не делать резких движений, совсем ослабевший парень начал мучительно медленный подъем на подгибающиеся, трясущиеся ноги. Наконец Парду удалось встать, хватаясь за стол бессильными пальцами и посветить в лицо Тиру. Фонарик осветил безвольно откинутую набок голову, бескровные белые губы, знакомые заострившиеся черты, теперь страшно похожие на лица окружающих мумий. Справившись с болезненно сжавшимся сердцем, Пард, стиснув до хруста зубы, полез на стол. Медленно, медленно вполз он тощим животом на столешницу и так же медленно закинул на нее ноги. Теперь он лежал рядом с другом, вернувшись в исходное положение.

- Ну и как мне его вытаскивать? - с трудом подумал Пард, и от этого трудного вопроса голова разошлась еще сильнее. Казалось, что от дикой боли вот-вот разорвется череп, и мозги просто вывалятся наружу, выдавив глаза. Пард полежал еще некоторое время, преодолевая тошноту и головокружение и решительно начал подниматься дальше. Он знал, что у него только одна попытка. Если не получится с первого раза, второго - не будет. Если встать на стол, он высунется из дыры почти по грудь. Как подцепить бессознательное тяжелое тело, чтобы вытянуть его в узкое отверстие под потолком? Думать было больно, а такой задачи с Рексом они не проходили. Оставить друга здесь, Парду не пришло в голову. Медленно, как в кошмарном сне, парень начал вытаскивать ремень из брюк. На это ушло очень много времени. Несколько раз приходилось останавливаться и отдыхать, стоя на четвереньках. Пард боялся, что если он лжет, то ему не хватит сил снова подняться. Ремень поддавался очень неохотно и цеплялся, как будто специально, за каждую штрипку на штанах. Наконец он оказался в руках. Пард еще раз отдохнул, почувствовав удовлетворение от такой тщательно сделанной работы, и чуть опять не уснул. С трудом скинув смертельное оцепенение и заставляя себя неимоверными усилиями делать каждое движение, Пард начал снимать ремень с Тира, благо тот не очень заморачивался военной выправкой и просто застегивал его поверх штанов, безо всяких штрипок. Тем не менее, процедура вытягивания полоски старой кожи из-под тяжелого тела, тоже давалась с огромным трудом. Пард, уставший до изнеможения, уже мало что соображал, но остановиться, значит погибнуть самому и не спасти друга. Нужно было двигаться.

Так же мучительно медленно, почти теряя сознание, Пард завел руки лежащего на спине Тира вперед и, с трудом сделав ременную петлю, стянул вместе запястья беспомощного товарища. Потом продел между связанными кистями рук второй ремень и закрепил его за пряжку. В результате, у него в руках остался конец довольно длинного ремня, который крепился за стянутые запястья Тира. Теперь нужно было встать и не выпустить конец ремня из рук. Это заняло много времени и сил. И, когда Пард уже стоял на подкашивающихся ногах, ему показалось, что все кончено. Как он вытащит друга, если малейшее движение ослабевшего тела вызывает дикий набат в голове и приступ тошноты, выворачивающей нутро наизнанку. Он чуть не заплакал от слабости и бессилия, но упрямство и еще что-то, помимо его воли, не давало выпустить ремень из трясущейся руки, самому лечь возле друга и поддаться заманчивой возможности ничего не предпринимать.