Потерять и обрести

Миранда присела у костра и развернула дочку, чтобы покормить. Ребенок не плакал. Девочка вообще редко плакала, а если и плакала, то очень тихо. Побегу это, безусловно, способствовало. Однако Миранде порой казалось, что ее малютка не только слепая, но и глухая. Она старалась не думать об этом, внушая себе, что все это из-за того, что девочка родилась слабенькой.

Покормив дочку, Миранда заменила ей подгузник, перепеленала, закрепила ее у себя на груди и внимательно осмотрела лагерь. Кругом было тихо. Однако Миранда для полной уверенности заставила себя подождать еще около часа.

Бледная луна вышла из-за туч только наполовину, но и этого было вполне достаточно, чтобы идти в нужном направлении. Миранда довольно долго шла по бездорожью, когда же убедилась, что из лагеря ее уже не смогут заметить, свернула на дорогу, по которой довольно быстро дошла до ворот. Там она села, прислонившись спиной к стене, накрылась с головой накидкой и, закрыв глаза, задремала.

Проснулась Миранда рано утром от стука проезжавших мимо разнообразных повозок. Покормив и перепеленав дочку, она присоединилась к толпе, собравшейся в ожидании у ворот, над которыми висела мраморная плита с надписью, и надпись эта гласила, что назывались ворота Харисийскими[6].

И вот, наконец, медленно поднимавшееся на востоке солнце позолотило своими лучами вершины минаретов, и протяжные крики муэдзинов, приветствовавших новый день, слились в единый хор, возносивший молитву во славу Аллаха. Все стоявшие в толпе опустились на колени для совершения утреннего намаза, и Миранда, чтобы не привлекать к себе внимания, последовала их примеру. Вскоре со скрипом открылись ворота, и она поспешила пройти через них вместе с другими, старательно, как подобает скромной мусульманке, опуская вниз глаза. Готовясь к побегу, Миранда вырезала из одной из своих галабей небольшой прямоугольник, который теперь и прикрепила заколками к волосам, прикрыв нижнюю часть лица. В сочетании с низко надвинутым на глаза капюшоном эта вуаль очень походила на темную чадру – такие обычно носили мусульманки из небогатых семей. Подобный наряд делал ее неотличимой от сотен других женщин, входивших в ворота Стамбула.

Миранда не знала, в какой части огромного города она находилась, но точно знала, что должна добраться до английского посольства как можно быстрее, пока хан Арык не сообразил, куда она направилась, и не бросился в погоню.

Шагая по улице, Миранда рассматривала находившиеся по обеим ее сторонам магазинчики. Но ее интересовали не те, в которые заходили окрестные жители, – она искала такой, который мог бы заинтересовать иностранца. Расчет делался на то, что хозяин подобной лавки должен был хоть как-то говорить по-французски. Выбор пал на небольшой магазинчик, на витрине которого были выставлены ювелирные изделия. Она вошла, но хозяин тут же закричал:

– Эй, женщина, пошла прочь! Убирайся, пока я не позвал стражу! Здесь не место для попрошаек!

– Пожалуйста, добрый господин, не надо меня ругать, – произнесла Миранда на ломаном французском, подражая нищим, плаксивый речитатив которых неоднократно слышала на лондонских улицах, проезжая в своей карете. – Я не из этого города и только хочу узнать нужный путь. В ваш прекрасный магазин обязательно заходят богачи, которые из неверных, и поэтому вы легко можете подсказать мне, как я должна идти.

Взгляд хозяина ювелирной лавки сделался менее враждебным, и он спросил:

– Куда тебе надо дойти, женщина?

– Мне надо найти английское посольство. Там служит привратником мой двоюродный брат Али. Меня послали за ним. Наш дедушка помер. – Она сделала паузу, печально прикрыв глаза. – Кроме меня, больше никого не было. Мужчинам нельзя бросить поле.

Хозяин утвердительно кивнул. Он знал, что начался сезон созревания урожая, и знал, что редкий крестьянин решился бы бросить работу на поле даже из-за чрезвычайных обстоятельств.

– Ты вошла через Харисийские ворота? – спросил он.

– Да, мой господин, и я знаю, что английское посольство стоит в конце улицы Тысячи цветов, рядом с ипподромом. Но я не знаю, где этот ипподром.

Торговец покровительственно улыбнулся.

– Улица, на которой мы находимся, называется Меси. Запомни, женщина, это самая старая торговая улица в городе. Мне это доподлинно известно, потому что я грек и наша семья живет в этом городе уже тысячу лет.

Он многозначительно помолчал. И тут Миранда, сообразив, какой реакции ждал от нее этот напыщенный болван, широко раскрыла глаза и громко воскликнула:

– Ах, неужели?!