Потерявшие судьбу

Мыши стали сбиваться с курса, натыкаться на ветви. Не дотянуть до остатков Сатвира… Последним рывком Атсама изменила направление и, как только стая вылетела на открытое пространство, вернула облик себе и Мальчику.

Они стояли перед дырой в земле.

— Полезай внутрь, — велела Атсама. — Сиди тихо, я за тобой вернусь, как только…

Она не договорила, понятия не имела, когда вернется, и, главное, — зачем. «Эрлот отобрал то, что принадлежит мне, и я это верну», — немного успокоила ее глупая мысль.

— Ну же! — прикрикнула Атсама. — Внутрь, быстрее! Ратканон здесь столько лет прятался, ты уж как-нибудь пару дней выдержишь.

Мальчик нехотя, будто потакая капризному ребенку, заглянул в дыру.

— Что ты возишься? — прорычала Атсама. — Помочь?

— Немного.

Что это у него в руках? Свирель? Но зачем?

Атсама схватила ее, спрятала за пазуху.

Луна выкатилась из-за туч, и Мальчик вздохнул:

— Надо было соглашаться на кровососущую шлюху…

Ни слова сказать Атсама не успела — за спиной прозвучал ненавистный голос:

— Я знал, что этот мерзавец более прыток, чем пытается казаться. Вот докуда добежать успел. Но ты его догнала, молодец.

Атсама повернула голову.

На стволе поваленного дерева сидел Эрлот. В руке он что-то вертел, и Атсама, приглядевшись, узнала трубку. Другой рукой Эрлот вынул из кармана забрызганный кровью кисет и принялся неспешно набивать трубку табаком.

— Кроме того, этот калека успел забраться и ко мне в карман. Надо же. Видимо, увечья не только его ног коснулись. Другим хватало ума даже близко не подходить к тому, что принадлежит мне.

Атсама вспомнила баронета, который заступил дорогу, когда она вела Ареку к себе. Идиота, который, сам того не зная, посягнул на имущество короля. Повертев этот случай так и эдак, не нашла в нем пути к спасению. И тут сообразила, что очень уж давно молчит.

— Извини. Наверное, я просто не хочу сейчас крови. Вот и решила оставить мальчишку до лучших времен.

— Мальчишку! — Эрлот выпустил клуб дыма. — Почему в последнее время все вертится вокруг мальчишек и девчонок? Ради бесполезных детей взрослые люди, вампиры жертвуют жизнью. Дети поднимают огромные армии и ведут их в никуда. Странное время, Атсама, ты не находишь?

— Есть и другие странности, — отозвалась герцогиня. — Чего ты хочешь? Убить его? — кивнула на Мальчика. — Прошу. Я что-то действительно не в настроении.

От сильной затяжки трубка загорелась в руке Эрлота и в один миг обратилась в ничто. Выдохнув дым, он исчез. Атсама вздрогнула — перед носом хлопнули кожистые крылья.

— Необычный мальчик. — Эрлот склонился над жертвой. — Говорят, ты прорицаешь. Предскажи мне будущее, не бойся.

— Мне нечего бояться, — услышала Атсама спокойный голос. — Не смертью ли пугаешь? Не болью ли грозишь? А будущее вижу, и смерть твою, правитель. Ты в ужасе погибнешь, какого и не знал. Увидишь перед смертью немыслимое чудо, и, может, вспомнишь даже слова мои тогда.

Атсама закрыла глаза. Зачем он несет эту чушь? Лучше бы молчал или молил о пощаде.

— Значит, только великое чудо сможет меня уничтожить? — кивнул Эрлот. — Благодарю за комплимент, храбрый прорицатель. Должно быть, тебе интересно знать, думает ли моя игрушка о тебе? Постоянно. Хоть и пытается скрывать. Но вот слез она не скроет. Сегодня вечером она лишится очень многого, а я с нетерпением жду возможности услышать ее рыдания. До каких же пор можно терзать человеческое сердце? Вот что мне интересно во всей этой истории. Но с тобой, малыш, мне скучно. В тебе нет ни страха, ни боли. Наверное, ты думал, меня это напугает… Разочарую. Ты все равно послужишь инструментом. Ты — моя свирель, на которой я сыграю симфонию тьмы.

Говоря, Эрлот отходил от Мальчика. Его лицо поднялось к небу, на бледных губах, озаренных луной, поселилась улыбка.

— И смерть моя послужит королю, — со смешком сказал Мальчик. Тут же его тон сменился: — Прошу, господин, скажите ей, что я люблю ее. Что умер, вспоминая ее лицо.

Эрлот рассмеялся:

— Клянусь, я бы обратил этого дерзкого гаденыша, но он ведь не примет дара!

Эрлот повернулся к Атсаме. С мальчиком он больше не говорил, будто тот уже был мертв, будто и весь разговор с ним умер.

— Нет, Атсама, я не убью его. Я всего лишь расскажу тебе историю, о которой ты просила.

— Ничего я не просила!

— О, ты просто забыла. Это о принцессе. Ну, Варготос, Кастилос… Вспоминаешь? Почему-то мне кажется, что, пока я буду говорить, к тебе вернется аппетит. Уже сейчас твои глаза чернеют. Но мы не спешим. У вампиров есть вечность, не так ли?

Эрлот вновь уселся на бревно, спрятав руки в карманы.

— Было утро, — послышался громкий его шепот. — И был день. Солнце всходило так быстро…

Север

Принцесса не могла пошевелиться. Руки Эрлота, сжавшие горло и запястья, казались ерундой по сравнению с тем, что сковало ее изнутри. Она смотрела в глаза Кастилосу, который стоял, несмотря на чудовищную рану и слабо сочащуюся кровь. Он покачивался, с трудом удерживая равновесие, но взгляд прояснился. За пропавшей пеленой не было больше надежной стены, на которую И привыкла опираться. Там разверзлась пропасть.