Потерявшие судьбу

— Если убьешь ее — умрешь здесь же, — медленно сказал Кастилос. — Я смогу сжечь нас обоих, не сомневайся.

— Нет, Кастилос, ты так ничего и не понял, — покачал головой Эрлот. — Ты пытаешься переложить решение на меня. Думаешь, сейчас ты будешь тянуть время, смотреть на меня ненавидящим взглядом, а я разозлюсь и прикончу девчонку. И, вроде как, это будет мое решение, а ты — пострадавший безвинно герой, который, к тому же, торжественно сожжет себя вместе со мной. Ты уже видишь памятник, который воздвигнут тебе люди по приказу графа Ливирро. Что там будет? Ты, высотой с пирамиду, гордо смотришь в сторону Реки? Или ты, преклонивший колено над трупом прекрасной принцессы Ирабиль Виллеран? Что бы ни было — уверен, это очень красиво. Но нет, я тебе такого подарка не сделаю. Тебе придется выбирать здесь и сейчас. Самому. Кто останется жить? Она? — Палец Эрлота холодным червем скользнул по щеке принцессы. — Или они? — Кивок в сторону людей.

Кастилос обратил взгляд в толпу. Ирабиль посмотрела на лица людей и задрожала. Их лица умоляли, боялись, но… не сомневались. Ни один взгляд не выражал сомнения в том, что спасение рядом. Как может кто-то в здравом уме выбрать одного человека, обрекая на смерть город?

Странное, обездвиживающее спокойствие пришло, разлилось по телу. Не замечая слез, И зажмурилась. Ледяная хватка смерти все сильнее. Если бы остановить сердце один-единственный раз. Не для того чтобы стать вампиром, но чтобы умереть — самой, по собственному выбору, лишить эту притаившуюся сзади тварь удовольствия вершить ее судьбу. Но нет, сердце лишь сильнее колотится, не унять его и не остановить.

— Дерись со мной, — слышится хрип Кастилоса. — Зачем трогать ее?

— Ты сам-то понимаешь, как глупо и слабо звучат твои слова? — вздохнул Эрлот. — Что интереса драться с тобой? Мы уже пробовали. Вот я, целый и невредимый, а вот ты, готов упасть от дуновения ветра. Хочешь, чтобы я добил тебя? Хочешь так сбежать от решения, хотя бы без памятника? Не выйдет, Кастилос. Ты слишком много общался с детьми и сам начал мыслить как ребенок. Давай папочка расскажет тебе немножко страшной правды. Видишь ли, твои слова потому пустой звук для меня, что убийство — это не страшно. Я могу убить ее одним движением. Потом дам отмашку, и город падет. А через минуту я об этом и не вспомню. Просто удивлюсь, откуда у меня такое хорошее настроение. И это вовсе не потому, что я такой злой. Просто убийство для меня — не страшно. Это моя страсть, Кастилос. Война, разрушения, подавление, победа. Итак, я могу победить тебя в бою, но я уже это сделал, и в этом ничего интересного. Однако в тебе остается кое-что такое, с чем я еще не сражался. Вот этот бой начался, и я от него не отступлюсь. Я буду спрашивать до вечера, снова и снова: она или они? Только теперь после каждого вопроса буду убивать одного человека. Пойми меня правильно: я мог бы вместо этого отрезать принцессе пальцы, но я тоже ценю красоту. Если она умрет, то умрет безупречной.

Тишина. Открыв глаза, сквозь слезы И разглядела лицо графа. Случайно их взгляды встретились. Из самых недр души вырвался безмолвный, мысленный крик: «Ты ведь присягнул мне!»

Взгляд Ливирро холодно бросил в ответ: «Когда ты умрешь, я стану свободным, а мой народ — выживет».

Ливирро ждал. Люди трепетали. Кастилос напряженно размышлял. Барон Ринтер, потирая руки, улыбался, и глаза его сияли. Роткир хранил спокойствие. Стоя в трех шагах от графа, он все еще сжимает меч, глядя куда-то поверх левого плеча принцессы. Должно быть, там — лицо Эрлота.

Чуть заметное движение. Принцесса опустила взгляд. Левая рука Роткира медленно вытягивает из-за пояса нож. Ирабиль улыбнулась. Бросить нож в Эрлота? Роткир либо наивен, как ребенок, либо… Либо тоже хочет избавить Кастилоса от трудного, но неизбежного выбора.

— Подумай еще и вот о чем, — сказал Эрлот. — Ее смерть будет легкой и приятной. Их смерть — мучительной. Выбирай. Я задаю вопрос снова: она или они?

Пальцы исчезли с горла. Эрлот вытянул руку, указав на первого попавшегося человека. Толпа прыснула в стороны, оставив бедолагу одного. Мужчина лет сорока, в грязном сером комбинезоне, со спутанной бородой, попытался отбежать, но не успел. Невесть откуда взявшийся огонь объял его тело. Мгновение еще виднелся силуэт, крик метался под ярко-голубым безоблачным летним небом, но вот остался лишь пепел.

Снова зажмурившись, И представила полянку, ручей, луну и звезды. Сколько же времени у них было, и все оно оказалось ночным. Потом — зима и весна, отравленные болью потерь. Лето осталось нетронутым, непорочным и неизведанным. Как так вышло, что ни разу не встретились при свете дня? Не купались в теплой речке Росвирк, не бегали по лугам, собирая цветы? Все бы отдала за один такой день, только вот отдавать оказалось нечего.

— Стоять! — Громовой голос Эрлота вырвал принцессу из забытья. — Каждый, кто побежит — умрет!