Потерпевшие кораблекрушение

мне делать, словно у меня помутилось в голове. Лауден, если будут какие-нибудь неприятности, то я постараюсь

выгородить тебя. Я уже заявил судебным исполнителям, что ты ничего не понимаешь в делах и не занимался ими.

Хочу верить, что я поступил правильно. Я знаю, что это

была большая вольность с моей стороны. Я знаю, что ты

имеешь полное право жаловаться. Но если бы ты слышал, что они говорили! А ведь я всегда действовал в рамках

закона. Даже ты с твоей щепетильностью не мог бы ни к

чему придраться, если бы все пошло так, как надо. И ведь

ты знаешь, что покупка «Летящего по ветру» была самой

крупной нашей сделкой, а предложил ее ты. Мэйми гово-

рит, что никогда бы не смогла взглянуть тебе в лицо, если

бы купить его предложил я. Она такая щепетильная!

Твой замученный Джим».

Последнее письмо начиналось без всякого обращения:

«Моей деловой карьере пришел конец. Я сдаюсь, у меня

не осталось больше сил. Наверное, мне надо бы радо-

ваться, потому что все кончено и суд уже был. Не знаю, как я его перенес, и ничего не помню. Если операция за-

кончится благополучно – я имею в виду «Летящий по

ветру», – мы уедем в Европу и будем жить на проценты с

капитала. Работать я больше не смогу. Меня начинает

бить дрожь, когда кто-нибудь со мной заговаривает.

Прежде я всегда надеялся и работал не покладая рук. А к

чему это привело? Я хочу лежать в гамаке, ни о чем не

думать и читать Шекспира. Не считай меня трусом, Лауден, я просто болен. Мне необходимо отдохнуть. Всю

жизнь я трудился изо всех сил, не щадя себя. Каждый за-

работанный мной доллар я чеканил из собственного мозга.

Подлостей я никогда не делал, всегда старался быть по-

рядочным человеком, подавал нищим и теперь имею право

отдохнуть. Я должен отдыхать целый год, иначе умру от

беспокойства и мозгового переутомления. Не думай, что я

преувеличиваю, дело обстоит именно так. Если ты

все-таки что-нибудь нашел, доверься Спиди и постарайся, чтобы кредиторы не пронюхали о твоей находке. Я помог

тебе, когда ты попал в беду, – помоги же теперь мне. Не

обманывай себя. Если ты не поможешь мне сейчас, потом

будет поздно. Я стал клерком и путаюсь в расчетах.

Мэйми работает машинисткой на бирже. Для меня в

жизни ничего не осталось. Я знаю, тебе будет неприятно

сделать то, о чем я прошу. Помни только об одном: это

жизнь или смерть для Джима Пинкертона.

Постскриптум. Мы выплатили семь центов за доллар.

Какое падение! Ну, слезами горю не поможешь, я не буду

хныкать. Но, Лауден, я хочу жить. Я отказался от всяких

честолюбивых замыслов, я просто хочу жить, и только.