Поток

– Как только мы окажемся в Имланде, можешь учиться играть с Потоком сколько захочешь, – сказал он. – В твоём распоряжении будет всё время мира. Но до тех пор ты нужна нам здесь. Как считаешь, что подумает Юр, если ты исчезнешь накануне похода в Нифель?

Хирка посмотрела на моложавого деда. Она никому не рассказывала о предложении, а Раун уже всё знал. Вполне вероятно, они с младшим сыном Ход ничего не решали в планах по объединению домов.

– А с чего Юру это комментировать? – спросила Хирка с напускным непониманием. Раун и Ухере встретились глазами в зеркале. Она заставила их на какое-то время занять оборонительную позицию и поспешила закрепить успех: – Возможно, вы не видите никаких причин, но для меня это важно! Я не могу вступить в войну, если не буду знать, помог ли мне Всевидящий и сумею ли я совладать с Потоком. Это необходимо проверить. И риска никакого нет!

Девушка вспомнила кое-что и поправилась:

– Конечно, Скерри со своей манией преследования уверена, что я сбегу и предупрежу друзей в Маннфалле. Можно подумать, они у меня остались! В любом случае она успеет остановить меня, потому что нам придётся отправиться туда вместе. Ворон ведь принадлежит Скерри. А если вы действительно считаете, что она не в состоянии держать меня в руках, пошлите ещё двадцать сопровождающих! Или столько, сколько хотите, это не имеет значения. Мне нужна всего пара дней, и даже не потребуется покидать каменный круг. Он ведь расположен под землёй! Сколько напастей я могу причинить из-под земли? В Имланде никто даже не догадается, что я там побывала.

Раун выпустил из рук волосы Ухере. Причёска не распалась.

– Грааль сказал бы то же, что и мы. В этом нет смысла. Мне жаль.

Хирка чуть было не зарычала. Она надеялась, что тайну не придётся пускать в дело. Это будет воспринято как угроза, но что ещё оставалось? Необходимо попасть домой до того, как всё рухнет в Шлокну. Надо найти Римера и извлечь из его горла клюв, чтобы освободить и дать возможность сражаться. А если Колайль привлечёт на свою сторону падших, то получится переправить армию.

Хирка посмотрела на Рауна:

– Мы можем поговорить наедине?

Глаза слепой в отражении сузились. Вокруг её шеи была несколько раз обмотана цепочка, плотно прилегающая к коже.

– Как раз об этом я и говорила! Ты слишком мягок с ней. – Ухере обращалась к мужу, но не сводила глаз с Хирки.

– Ничего не изменится, если мы… – Раун опустил руку на спину девушки.

– Сейчас же, – сказала она, отвернулась от деда и зашагала прочь, нарушив все правила приличного поведения. У неё больше не осталось сил их соблюдать. Будет война, и миры падут. Смешно думать о том, к кому можно повернуться спиной, а к кому нет.

Раун прошёл за Хиркой в её комнату и закрыл за собой дверь. Вероятно, он наконец понял, как это важно для внучки. Или захотел удостовериться, что Ухере их не услышит. Чтобы иметь возможность соврать ей, сказав, что был строг.

– Садись. – Девушка хотела продемонстрировать вежливость, но предложение сесть Дрейри равнялось предупреждению о чём-то настолько ужасном, что даже у Умпири могли подкоситься ноги. Такое предложение говорило само за себя.

Он не сразу, но подчинился. Хирка тоже опустилась на скамью у окна и спросила:

– Грааль знает, что они с Наиэлем не являлись братьями?

Глаза Рауна стали чёрными как ночь. Казалось, он прекратил дышать. Полукровка подавила желание отодвинуться.

– Тебе хотелось бы нас уничтожить? – в голосе мужчины слышалось сомнение.

– Никогда, – ответила Хирка. Самая горькая смесь правды и лжи, которую она когда-либо выдавала.

Раун поник. Сталь звякнула у него на руке. Бесполезный доспех. Реакция оказалась совершенно не такой, как ожидала девушка, а естественной. И физической. Она подняла руку, чтобы положить на спину деду, но передумала.

– Я убью его, – прорычал он.

– Я догадалась сама, – соврала Хирка. – Но его реакция подтвердила мои догадки, как и твоя сейчас. Всевидящий не сделал ничего плохого. Но если ты его тронешь, то непоправимое произойдёт. Ты знаешь это. Всегда знал.

Рыжая борода подрагивала, выдавая сотрясавшую Рауна дрожь. Случившееся невероятно давно до сих пор имело власть над его телом. Хирка всегда считала, что время стирает острые грани всего болезненного и тяжёлого. Но, возможно, с тайнами дело обстояло иначе. Похоже, чем дольше они тлеют, тем сильнее обжигают. А этот секрет теплился почти три тысячи лет.

– Всё было не так, как ты думаешь, – сказал Раун. – Никто этого не планировал. Никто не бродил по округе в поисках какого-нибудь ребёнка. – Он оперся на локти, как будто тело стало слишком тяжёлым и требовало поддержки. – Это случилось так давно… В те времена, когда Ухере заболела, мы жили в Нифеле. Я боялся потерять её и считал, что ей осталось лишь несколько месяцев из-за начала старения. Но не появилось ни морщин, ни седых волос. Мою жену мучила лихорадка.

Он провёл руками по лицу, но затем продолжил: