Потом я проснулась

Эта неожиданная сценка, наполненная взаимной нежностью, произвела на меня большое впечатление. Ведь, если подумать, в этом мире отношения между детьми и родителями были чем-то из ряда вон выходящим. Конечно, речь не шла о крестьянском сословье, однако откуда мне было знать, как у них там обстояли дела с проявлением чувств? Никто ведь не говорил мне о том, что здесь было принято любить и лелеять своих отпрысков. Выходит, Агер с Ольгой сейчас проходили через нечто столь же волшебное, как и мое собственное пребывание здесь. Как только до меня дошло это, я постаралась запомнить возникшую передо мной картинку, чтобы она впоследствии напоминала мне о том, что местные люди мало чем отличаются от тех, что жили в моем родном мире.

К сожалению, мать и сын, не привыкшие к проявлению чувств, очень быстро вернулись в свое привычное состояние и теперь снова выглядели как компаньоны – подойдя ко мне, Ольга попросила Агера помочь ей с перевязкой. Пока она осторожно разматывала тряпки, которыми были обернуты мои ноги, я вдруг почувствовала страх. Как-то мне попалась книжка, в которой один из персонажей, перестав чувствовать боль в поврежденных конечностях, сначала обрадовался, а потом выяснилось, что у него там все сгнило – и вообще, в конце он умер. Вдруг у меня то же самое? Судорожно сглотнув слюну, я остановила охотницу, которая уже готова была снять последний слой, и попросила:

– Можно, я сама?

– Конечно, – Ольга, хоть и была удивлена моими словами, все же не стала спорить и отстранилась.

Сделав глубокий вдох, я на секунду закрыла глаза и только после этого сняла с левой ноги остатки ткани, под которой оказались листья какого-то растения, пропитанные маслянистой жидкостью. Взглянув на стопы, я почувствовала такое облегчение, что едва не рассмеялась – несмотря на то, что кое-где кожа все еще была красной, а в нескольких местах я заметила прорвавшиеся мозоли, в остальном все было в полном порядке.

– И? Что там?

Агер подошел ближе, и я тут же прикрыла ступню рукой. Конечно, мне стоило уже привыкнуть к тому, что здесь к таким вещам относились спокойно, но мне все же было неудобно демонстрировать свою изрядно потрепанную конечность. И не важно, что мальчику, возможно, приходилось видеть раны и намного серьезнее – мне нужно было хотя бы в собственных фантазиях остаться девушкой. Так что я извинилась и сказала, что мне нужно побыть одной, чтобы привести себя в порядок. Агер удивленно хмыкнул, но его мать, похоже, прекрасно поняла, в чем дело, потому что тут же потянула сына к выходу.

– Почему это? – уперся было молодой человек, но женщина что-то шепнула ему на ухо, и он пулей вылетел за дверь.

– Что ты сказала ему? – мне стало интересно, что могло заставить моего друга так быстро передумать.

– Что у тебя эти самые дни, – усмехнулась Ольга. – Ну, ты понимаешь.

– Ээ… Да, кажется.

Несмотря на то, что критически дни никогда не были темой табу в нашей семье, я все же прежде не обсуждала этот деликатный момент с посторонними. Тем не менее, я поблагодарила женщину за находчивость и принялась молча разматывать вторую ногу, чтобы скрыть смущение. Ольга не стала настаивать на продолжении беседы и последовала за сыном.

Разглядывая следы долгого путешествия на своих ступнях, я раздумывала о том, с каким еще трудностями мне придется столкнуться здесь. То, что я до сих пор была жива, уже можно было считать настоящим чудом. Возможно, другая Ана не рассчитывала, что я продержусь так долго. Или, может быть, я ошибалась – кто знает? Ведь вернулась же она, чтобы напоследок дать мне пару советов, хотя могла бы и не делать этого. Что это было – проснувшаяся совесть, или она руководствовалась своими, неизвестными мне, причинами? Мне сложно было представить, чтобы человек вот так просто, ни о чем не сожалея, отказался бы от своей – пусть даже очень тяжелой – жизни ради чужой.