Потом я проснулась

Все произошло очень быстро и словно не со мной, и еще несколько минут я пребывала в полуобморочном состоянии – меня всю трясло от возбуждения. Только когда площадь осталась позади, до меня, наконец, дошло, какой опасности я себя подвергла, и я, почувствовав приближение панической атаки, сунула руку в карман. Однако это не слишком помогло – похоже, кольца и сами не понимали, как следует расценивать мой поступок. Поймав себя на мысли о том, что начинаю воспринимать их как живых существ, я закрыла глаза и тут же увидела лицо спасенного мной старика. Все же кольца помогли: они сделали так, что я теперь видела все словно на картинках – каждый кадр в отдельности. Старик при ближайшем рассмотрении оказался щуплым мужчиной средних лет, и его седые волосы можно было объяснить, скорее, тяжелой жизнью, нежели возрастом. Момента броска я не видела, но напряженное лицо Ламара говорило о том, что он ожидал чего-то подобного. Значит, не все так спокойно в Датском королевстве, подумала я. Или местные жители не согласны с политикой Мастера, или их ненависть к врагам настолько велика, что они не видят разницы между солдатами и девчонкой. Впрочем, еще неизвестно, кто хуже – воин, пришедший убивать, или жрица, благословившая его на это. Для того чтобы понять это, мне пришлось посмотреть на себя глазами того, кто пытался убить меня. Как только я сделала это, все встало на свои места. Да, я представляла для них большую опасность, чем тот же Агер. Если бы Ана осталась в своем мире, она бы уже, скорее всего, стала частью правящей элиты в системе Бальтазара и, соответственно, вскоре на ее совести были бы десятки, а то и сотни загубленных жизней. Представив себе это, я провела ладонью по лицу, чтобы отогнать тяжелые мысли, а когда отняла руку, заметила, что Ламар, поравнявшись со мной, смотрит на меня в упор. Не зная, как стоит реагировать, я улыбнулась с виноватым видом и помахала ему рукой:

– Привет. Сердишься?

Прежде чем ответить, мужчина оглянулся и, только убедившись в том, что рядом никого нет, приблизился вплотную ко мне и кивнул в сторону извозчика:

– Он глухой. И – нет, не сержусь. Я удивлен. С чего ты вдруг бросилась на меня?

– Не хотела, чтобы ты убил того человека.

– Что тебе до него? Разве вас этому учат в ваших храмах?

– Не совсем… – мне было сложно говорить на эту тему, особенно учитывая тот факт, что я, похоже, знала меньше о своей предполагаемой жизни, чем мой собеседник. – Но у меня ведь и своя голова есть на плечах, могу отличить добро от зла.

– Похоже на то, – согласился Ламар. – Но это вряд ли поможет тебе, даже наоборот. Мастер не любит, когда нарушаются его законы, а ты именно это и сделала.

– Тогда, может быть, не стоит ему рассказывать об этом?

– Я бы хотел промолчать, но не могу, – мрачно ответил мужчина. – Не забывай о том, кто я – и кто ты.

– Ну, да, ты – хороший, я – плохая, как же, помню, – я усмехнулась, глядя на то, как Ламар покраснел после моих слов.

– Таковы правила, – наконец, вздохнул он.

– А как насчет тебя? – я вспомнила выражение лица своего собеседника, когда его несостоявшаяся жертва скрылась. – Мне показалось, что ты не слишком рьяно пытался выполнить свой долг перед отечеством. Дал провинившемуся уйти.

– Моя главная обязанность – доставить тебя до места назначения целой и невредимой. Все остальное второстепенно.

– Чтобы там мою целостность и невредимость нарушили? Похвальная исполнительность.

– Это не мое дело.

– А чье же тогда?

– Ты сама все прекрасно понимаешь, – Ламар нахмурился с недовольным видом. – Насколько мне известно, ваши правила не слишком отличаются от наших, так что я не понимаю, к чему все эти разговоры. Что Бальтазар делает с теми, кто идет против его воли? Уничтожает. Так чего же ты хочешь от меня?

– Не знаю, – я задумчиво посмотрела перед собой, пытаясь найти нужные слова. – Наверное, немного сочувствия и доброты. Хочу, чтобы ты вспомнил о том, кто ты.

– И кто же я?

– Человек.