Потом наступит тишина

Перед самым выступлением среди подвод обоза, сбившихся в кучу в деревне, среди санитарных повозок и грузовиков Лекш разыскал офицера информации поручника Леоняка. Он, собственно, искал санитарную роту, о чем его еще до прибытия в Бремен попросил Кольский, но эта задача оказалась невыполнимой. К тылам полка присоединились тылы дивизии, все было в движении, в ожидании, строилось и рассредоточивалось на дороге, у домов, на полях, окружавших деревню. Лекша поражала беспорядочная суматоха, возмущали грязные, небритые солдаты, сидевшие на подводах, лежавшие под кое-как сооруженными навесами или под брезентом прямо на земле. Эта картина огорчала его. Ему казалось, что здесь есть и его вина, и он не чувствовал себя вправе требовать от людей порядка и точности — качеств, которые, по мнению Лекша, наиболее полно характеризовали армию.

Поручника Леоняка он заметил в кабине грузовика. Офицер информации, тоже небритый и грязный, узнал его только тогда, когда хорунжий остановился у грузовика.

— Ах, это вы, Лекш, — равнодушно сказал он. — Где ваш батальон?

— Батальон пойдет в авангарде. А я, — добавил Лекш, — как раз вас искал.

Он, конечно, не искал его, но сейчас, увидев поручника, решил вдруг, несмотря ни на что и вопреки всему, доложить Леоняку о Еве и Олевиче. Этим единственно доступным ему способом Лекш вносил свой вклад в поддержание порядка.

Леоняк вылез из кабины.

— У вас в самом деле какой-то вопрос ко мне? — спросил он без всякого интереса. — Ну что же, выкладывайте. Я, правда, просил отправить меня на передовую, командир полка обещал, вот и жду. Можете поверить, что пользы от меня там будет больше, чем от многих ваших офицеров. В свое время я был десантником-парашютистом — и черта с два меня взяли! По крайней мере хоть бы взвод дали! — вздохнул он. — Ну хорошо, рассказывайте.

— Вы знаете, — начал Лекш, — что Олевич в полку?

— Олевич? — удивился Леоняк. — Он ведь тогда сбежал из-под ареста?

— Сбежал, а теперь сам явился. Под другой фамилией вернулся.

— И что же? — рассмеялся офицер информации. — Ему не повезло, что его снова направили в тот же батальон?

— Нет. Он явился сам. Пришел вчера к Свентовцу, и майор дал ему взвод. Сегодня командует уже ротой.

— А в роте остались еще офицеры?

— Кроме меня, никого.

Леоняк молчал. Закурил, снял фуражку и почесал затылок.

— В самом деле! — буркнул он. — Кто бы мог подумать?! Совсем непредвиденное обстоятельство. Это все? — спросил он.

Равнодушный тон офицера несколько смутил Лекша.

— Нет, — поколебавшись, сказал он, — не все. — И рассказал о Еве Крачиньской. — Вы понимаете, поручник, что в этой суматохе, в этой неразберихе надо поддерживать хотя бы какой-то порядок. Нельзя допускать, чтобы…

— Так она сама созналась? — перебил Леоняк. — Призналась вам в личной беседе?

— Скажем, полуофициально, хочет понести наказание.

— Хочет понести наказание? Вы в своем уме, Лекш? Один сам себя приписывает к батальону, другая напрашивается с объяснениями… Чудеса!

— Я говорю вам как есть.

— А Кольский с ней говорил?

Лекш минуту колебался.

— Не очень-то хотел, понимаете…

На дороге началось движение, офицеры строили основную колонну. Леоняк издалека заметил капитана, исполнявшего обязанности начальника штаба полка.

— Товарищ капитан! — позвал он и побежал к нему.

Лекш следовал за ним.

— Я вас тоже искал, — сказал капитан, когда увидел Леоняка. — Командир полка приказал вам навести порядок с обозом.

— Слушаюсь! — гаркнул Леоняк.

Он вернулся к грузовику, забросил планшет на плечо и пошел по направлению к штабу полка. Хорунжий не отставал от него. Молча они миновали подводы и группы бойцов, сидевших на траве вдоль дороги.

— Так что будет с моим рапортом? — спросил наконец Лекш.

— Да-да, — сказал Леоняк, — верно, что же делать с вашим рапортом?! — Он замолчал и ускорил шаг. — Я принял ваш рапорт! — вдруг заявил он, словно обрадовавшись, что наконец нашел выход. — Можете спокойно возвращаться в батальон, пока ничего не пишите, я, когда буду в штабе, все это зафиксирую… Ну, до свидания, Лекш. Сейчас же примусь за работу, — продолжил он. — Майор Свентовец приказал. Надо избавиться от всех военных трофеев, непригодных в бою. Уж я очищу эти подводы, ох, очищу! Везут черт знает что, а боеприпасов нет.

6

Приказ ясен: достичь Пульвица. Нельзя останавливаться, переходить к обороне. Походное охранение для того, чтобы идти вперед. Вот оно и идет вперед.

Дозорные спустились с петлявшей по склонам холмов дороги в долину, шли по лугу, миновали дома, парки и сады, останавливались, изучая каждый уголок местности, действовали четко. Они бдительны и готовы в любой момент вступить в бой. Приказы повторять не надо, всем ясно, что игра идет по большому счету.

Те, кто шел по дороге, чувствовали под ногами твердый гравий. Ноги в сапогах горели. Солдаты мечтали о привале, чтобы перемотать портянки, дать немного отдохнуть ногам, но во время привала не всегда хватало времени даже выкурить до конца сигарету… Так где же все-таки противник?