Потомки

— А мы поедем дальше рассказывать о маме? — спрашивает Скотти.

Алекс пожимает плечами, а мне становится противно оттого, что я вынудил ее лгать, хотя ей это, по-видимому, нравится.

— Нет, — отвечаю я. — Мы больше никуда не поедем.

— А когда ты пригласишь всех к нам? — спрашивает Скотти.

Я стряхиваю с ее футболки несколько песчинок. Откуда она берег эти ужасные рубашки? Нужно купить ей новую одежду. На футболке нарисована пустыня и лежащий вверх ногами слон с длинным, высунутым наружу языком. Вокруг валяются горы пустых банок из-под пива. «ПРОПАЛ» — написано под слоном.

Когда ты пригласишь всех к нам? В самом деле, когда, думаю я и понимаю, что это был бы лучший способ сообщить о Джоани тем, к кому я не заехал. Я больше не могу ездить от дома к дому. Пусть все сами ко мне приедут. Опять же нужно поговорить с доктором Джонстоном и попросить его немного повременить. Подождать. Я хочу, чтобы все получили возможность попрощаться с Джоани. Я хочу, чтобы к ней приехали все, для кого это важно.

22

Собрались почти все, кроме Кента Хэлфорда, который уехал в Сан-Вэлли, и Бобби и Арта, которые часто не принимают приглашения и никогда потом не извиняются. Алекс и Сид повели Скотти в кино.

Солнце садится. В столовой на обеденном столе суши, фрукты и лаваш. Все стоят вокруг стола с бокалами в одной руке и китайскими палочками в другой. Впечатление такое, что у нас вечеринка, и я чувствую себя ужасно, потому что вижу, что они не понимают, зачем пришли. Не знают, что я сейчас скажу им о Джоани.

Сначала я дал им немного освоиться — поболтать, пообщаться, а теперь пора. Я готов. Я занимаю место во главе стола, чтобы видеть всех собравшихся. Прочищаю горло. Нужно собраться с силами и сказать, и все.

— Внимание, — начинаю я. — Все вы спрашивали меня о Джоани, но я отвечал вам расплывчато, и вот сейчас я должен сообщить, что Джоани не выйдет из комы. Через некоторое время она будет отключена от аппаратов искусственного жизнеобеспечения. Жизнь Джоани подходит к концу.

Базз смеется над чем-то, что в это время говорит ему Конни. Лара шепотом говорит ему несколько слов, и улыбка Базза мгновенно улетучивается.

— Простите, что сообщаю вам это вот так. Я хотел заехать к каждому из вас. Вы наши самые лучшие, самые близкие друзья. Спасибо за все, что вы для нас сделали. Вот черт!

У меня перехватывает горло, на глаза наворачиваются слезы. Только этого еще не хватало. К речи я готовился долго, тщательно ее репетировал, но все пошло вовсе не так, как я рассчитывал. Все смотрят на меня. Пауза. Затем женщины по очереди подходят ко мне, и каждую из них я обнимаю. Лара. Келли, Конни. Мэг. Я вдыхаю аромат их духов и прячу слезы в их волосах.

— Ты уверен? — спрашивает меня Конни. — Уверен?

— Да, — отвечаю я.

— Ее можно увидеть? — спрашивает Лара.

— Да, — отвечаю я. — Пожалуйста, приходите с ней проститься. Сегодня, или завтра утром, или когда у вас будет время. Это я и хотел вам сообщить. Для этого собрал вас.

— А Каи? — спрашивает Лара.

— Она уже знает.

Ко мне подходят Рассел и Том. Мне жаль Рассела — когда он обнимает меня, на его лице играет жалкая улыбка. Я почему-то тоже начинаю улыбаться, когда слышу плохую новость. Ничего не могу с собой поделать — стою и глупо ухмыляюсь. Рассел грубо похлопывает меня по спине, а я стою, уткнувшись подбородком ему в плечо.

— Диагноз окончательный? Два врача подтвердили? — спрашивает Орсон. Он адвокат-защитник. У него полно клиенток, которых он называет «Кружок жалобщиц». — Диагноз считается окончательным, если его поставили два врача.

Я молча смотрю на него.

— Да-да, конечно. — бормочет он. — Тебе виднее.

— Сколько ей осталось? — спрашивает Келли.

— Недолго, — отвечаю я. — Больше я ничего не знаю. Было бы замечательно, если бы вы пришли проститься с Джоани в ближайшие дни. Понимаете, я хочу, чтобы потом у девочек еще осталось время побыть с матерью наедине. Если вы, конечно, хотите с ней проститься. Никто вас не принуждает.

Новый бойфренд Келли облегченно вздыхает. Я замечаю, что он что-то жует, усиленно пытаясь это скрыть. Зато сын Кента Хэлфорда, Кент Хэлфорд-младший, даже не пытается скрыть, что голоден. Он берет крекер, накладывает на него щедрую порцию сыра бри и отправляет себе в рот. Мне нравится смотреть, как он ест, нравится сознавать, что он делает то, что хочет, хотя, по правде говоря, Кент всегда делает то, что хочет. Помню, когда они жили рядом с нами, он как-то раз угнал наш трактор и отправился на нем по шоссе номер 3 встречать своих приятелей. Вернулся он совершенно пьяный; я увидел его на нашей лужайке, где он разворачивал трактор.

Я подхожу к Кенту и тоже беру крекер и намазываю его сыром. Я знаю, что недавно умер дедушка Кента, к которому он был очень привязан. Думаю, что после смерти старика Кент либо окончательно съедет с катушек, либо попытается наладить свою жизнь.

— Дрянные дела, — говорит он.

— И не говори, — соглашаюсь я.

— Мне миссис Кинг всегда нравилась. Она была такой милой.

— Ты ей тоже нравился.