Потомок Святогора

Но что-то не спалось, и вдруг Самсону захотелось непременно куда-нибудь спрятаться. Он долго, кряхтя, ползал на четвереньках. Подняв глаза, обнаружил, что перешёл ему дорогу какой-то сарай или сеновал. А рядом стоял стог сена. Из последних сил Самсон вскочил на ноги и побежал, как бык на красную тряпку, к этому стогу. Воткнулся в сено лбом и стал в него зарываться.

Пригревшись, Самсон было уснул, но тут явились чёрт и четверо чертенят. Чёрт был страшен: рога как у козла торчат в разные стороны, пятак как у свиньи, а глаза кроваво-красные, да ещё с зелёным отливом. Шерсть дыбом, как у старого вепря-секача, а морда сизая. Чертенята схватили Самсона за руки и ноги, а чёрт навалился, точно медведь, и начал душить его. Самсону было страшно, больно и душно, и помощи-то ждать неоткуда. Из глотки пьяницы вырвался истошный вопль, и в этот момент черти вытянули его из стога за шиворот, причём самый главный чёрт рычал:

— Што ты орёшь, пьяная рожа? Развалил мне сено и орёшь, как татарин недорезанный!..

Потом Самсона бросили, и он упал, а когда очнулся — чертей как и не бывало. Перед ним стояли мужики, старший из которых громко кричал:

— На чужбине нажрался до чёртиков и сено мне брыкать? А ну прибирай на место!

Самсон поднялся, боязливо озираясь, взялся за вилы. Рядом здоровенные молодые парни. Весь в огне и поту, охотник трясущимися руками начал дёргать вилами. Работа не клеилась.

— Батя, брось его мучить, — заступился за Самсона один из молодых. — Вишь, он сам не свой.

— Вижу-вижу, — кивнул отец, — но проучить сукина сына надо!

— Да хватит тебе, бать, — снова подал голос Самсонов заступник. — Грех больного обижать. Мы сами, правда, братаны?

— Вестимо, правда, — кивнул другой парень. — С кем не бывает. На свадьбе перебрал странник.

— Ладно, странничек, иди-ка своей дорогой, — забрал у Самсона вилы старший.

Самсон молча вернул хозяину вилы и, кланяясь и заискивающе улыбаясь, засеменил прочь. Но его вдруг окликнули:

— Эй, стой!

По телу Самсона пробежала дрожь. «Убьют!» — ахнул.

Однако опасения пьяницы не только не оправдались, а даже наоборот: мужик похлопал его по плечу и дружески сказал:

— Грех больного отпускать, нужно тя полечить. Пойдём на похмелье браги выпьешь.

От такой неожиданности у Самсона ещё сильнее пересохло в горле. Моргая красными глазами, он хотел что-то сказать, и не смог.

Мужик покачал головой:

— Ну пойдём, мил человек, пойдём.

Он повернулся и направился к избе. Самсон, всё ещё не веря такому счастью, поплёлся за своим спасителем.

Глава шестая

Отгремела, отшумела свадьба. Пора в дорогу, к зверю в пасть.

— Думаю, мало толку от ласки хановой нам будет, — сдвинул брови Святослав Липецкий.

— Но и начинать войну с татарами самим не резон, — возразил князь Олег. — Враз раздавят, как мурашиное гнездо. Наступят одной, а то и двумя ногами, Телебуговой и Ногаевой, и разотрут. А то, может, хоть одну, Телебугову, сумеем отставить в сторонку.

— Не верю я хановой ласке, хоть убей, не верю. Да и как нас Телебуга встретит, ещё неизвестно. Возьмёт и головы на кол насадить прикажет, для украшения своего дворца. А то и пострашней казнь устроит. Они, татары, мастаки изуверские казни для русских князей придумывать. Вон как Менгу-Тимур молодому Роману Рязанскому велел конечности по суставам резать и псам бросать на съеденье, — вздохнул Святослав. — А сейчас Ахмат по наущению Рвача у себя в воровских слободах такое устраивает, что Менгу-Тимур ему, пожалуй, и позавидовал бы.

— Что хан удумает, одному Богу известно, — согласился князь Олег. — Но повторяю: первыми начинать войну не след...

— Да мы ж и не начинали! — взорвался Святослав. — Это разбойник Ахмат её против нас уже ведёт полным ходом. И против тебя, князь Воргольский, в первую очередь!

— Так вот и будем искать защиты у Телебуги от бесчинств и своеволия этого бесермена! — стоял на своём князь Воргольский и Рыльский.

— Святослав Иванович, — вмешался воевода Воронежский Иван Степанович. — Мне хоть и не след встревать в княжеский спор, но всё-таки попытать счастья путём переговоров имеет смысл. И отвергать с наскоку мирный путь не стоит.

Святослав Иванович посмотрел на старого воина, покрытого шрамами минувших боев, и вздохнул: «Ежели даже такой богатырь настаивает на переговорах, то, может, я в чём-то и ошибаюсь? Да и брат Александр с племянником помалкивают. Ну ладно, поедем к хану...»

Ох как не любил он этот Сарай! Прав был блаженной памяти князь Михаил Черниговский, тыщу раз прав! Лучше умереть мученической смертью, чем поклониться басурманам. Как противно проходить через их очистительные шаманские костры, вползать на брюхе в их поганые юрты, пить их вонючий кумыс! Тьфу!..

— Хорошо, господа соратники и гости, — согласился Святослав, но голос его звучал печально. Он посмотрел на брата: — Ты, Александр Иванович, остаёшься здесь за меня. В случае моей гибели примешь Липецкое княжество. Не обижай жену мою Агриппину Ростиславну...

— Да что ты, брат! Как можно с таким настроением ехать в Орду? — заволновался Александр. — Нет-нет, ты вернёшься целым и невредимым, и мы ещё вместе повоюем!