Потому что это колдовство

– Не приносил ведь заразу никакую, ни одного разочка. Проверялся, если сомнения были. Да и с дороги никогда не брал подружек одноразовых, избегал грязи. Другие мужики чаще налево смотрят. Хоть кого пусть спросит. Психологи пишут, что измена, не всегда блуд. Когда ради сохранения семьи, во избежание скандалов, то на пользу.

– В семью не хотел проблемы приносить. Да чего там! Может, вернётся ещё? Я же их так люблю! Всех. Всех трёх. Суки! Бросили, бля. Одного с бедой оставили.

С юности Марат всерьёз рассчитывал получить дом деда в наследство. Спал и видел, как начнёт перестраивать его под себя, всё проекты рисовал. Для этого даже тетрадку отдельную завёл.

Из-за этой страсти и с девчонками никогда не гулял. Им нужны любовь да игрушки, а у него мечта, серьёзная: одна  на всю жизнь.

Он и учиться из-за этого пошёл на строительную специальность. По окончании получил диплом с отличием.

Дед поднял старые связи, опустошил копилку и пристроил внука на должность, начальником участка в энергосеть. Заодно выправил ему освобождение от армии по некой секретной болезни, название которой Марат затруднялся выговорить. Но, это и неважно, главное в армию идти не пришлось.

И работа, хорошая. Нудная, конечно, неинтересная, но перспективная и денежная. Не зря дед хлопотал. Спасибо ему огромное!

Виктория в его жизни появилась внезапно, ошеломив девственного парня ураганом эмоций и шквалом новых переживаний. Сама пошла на сближение, научила увальня целоваться. Он ведь симпатичный юноша был и силушкой не обделён.

Попробовав сладкого, Маратик уже не мог от изысканного удовольствия отказаться. Это было похоже на бабушкины малиновые пирожки, только гораздо вкуснее. Теперь Марат вполне понимал деда, который всегда говорил, что важнее любви ничего в жизни нет.

– Любовь, это да… это, – мечтательно смаковал юноша в предвкушении свидания.

Передать своё состояние словами Марат не мог, сразу лез целоваться. У него совершенно не стало хватать времени. Ни на что. Нахлынувшие эмоции забирали все силы без остатка. Даже спать перестал. Разве чуточку, когда забывался от изобилия грёз.

Он и представить себе не мог, что можно настолько раствориться в личности другого человека, по сути, совсем чужого, но отчего-то сразу ставшего больше, чем родным.

Когда Вике становилось больно, Марат испытывал физические страдания. Если  девушка мучилась духовно, безоговорочно следовал за вектором развития её эмоционального состояния, хворал от того же, томился тем же.

Марат даже научился угадывать наперёд Викины мечты и желания. Появляется, например, ни с того ни с сего, вдруг, идея купить пару килограммов апельсинов или банку икры. Приносит Вике: оказывается, любимая именно об этом мечтала, весь день исходила слюной, только не имела возможности приобрести на свою маленькую зарплату. Может и притворялась, но это неважно.

Что значит для Маратика какая-то получка: горстка банкнот. В сравнении с желаниями его милой Вероники – пыль, пустота.

Она для него больше, чем жизнь. Она, Ве-ро-ни-ка. Этим всё сказано.

Да одна её веснушка дороже прочих богатств Мира, а за поцелуй и объятия он готов расплатиться жизнью. В это он свято верил до поры. Как же иначе?

Вероника вместе с Маратом мчалась на скором поезде любви без остановок. Она только со стороны казалась более опытной, на самом деле была просто решительной.

Когда Вика округлилась, Маратик прыгал от радости, без устали целовал её повзрослевший животик. Ведь там обитает не только его физическая копия, но и часть мужского эго, которая непомерно раздувается от величины своей земной значимости. Он – отец!

Когда Каринку забрали из роддома, Марат никак не мог поверить,  что трогает, берёт на руки и целует своё создание. Отец, больше, чем просто человек, он – со-зи-да-тель, почти бог.

Прошло совсем немного времени, Каринку оторвали от груди, Вика опять забеременела. Мальчик, мечтал Марат, хочу наследника. Чувствовал, видел, что это именно сын. И назовут его Фёдором, как дедушку.

Родилась опять девочка. Имя  ей дали Людмила. Это нисколько не уменьшило размер восторга от появления на свет нового человека, самого близкого родственника.

Марат и Виктория были безразмерно счастливы.

В их жизни появилось всё: много счастья, несчётное количество любви. Если этому чувству может быть мера, пусть оно будет вечным и бесконечным. Ну, хотя бы как у дедушки с бабушкой, которые не устают повторять, даже в свои преклонные годы, слова любви и признательности.

Жизнь семьи сорвалась в штопор неожиданно, резко.

Перестройка, бес ей в ребро, спутала карты всем, бросив в омут неизвестности, поставив перед выбором: ты или тебя.

Каждый поступил по-своему, все вместе совершили прыжок без парашюта в бездну.

Организацию Марата акционировали. Он неожиданно получил целую пачку акций, на которые тут же началась охота.