Потому, что люблю

Но Алеша-то, ее родной сын, при чем?

А Надя при чем?

Зачем же и самой мучиться и мучить других? Причем не виноватых перед ней?

Надя спрятала письмо под матрас, вышла в столовую и увидела там у зеркала Алешу. Он никак не мог справиться с галстуком: завяжет и развяжет, снова завяжет, снова развяжет. Вот он такой: сто раз может одно и то же делать, переделывать, и все спокойно. А вот Женя...

Однажды Надя наблюдала, как он галстук завязывал, минут пять провозился у этого же зеркала: узел у него получался то толстый, то крохотный. И вдруг как взвоет! А потом принялся комкать, мять галстук, хотел порвать его на куски, но материал был новый, добротный, не рвался, и тогда Женя выбросил галстук в окошко. Вспомнив все это, Надя засмеялась.

Алеша с удивлением оглянулся на нее:

— Ты чего?

— Да так... Давай помогу!

Муж покорно опустил руки, вытянул шею. Надя ловко завязала галстук. Когда Алеша еще в армии был, она уже «тренировалась» на папиных галстуках.

— Готово! Принимай работу!—весело сказала она, отстраняясь от мужа, поворачивая его лицом к зеркалу.

Алексей потрогал галстук, повертел головой, похвалил.

— Ну и стол у вас, должен сказать. Разукрасили. Оранжерея прямо!

Надя повернулась к столу. Он действительно как цветник: в центре — ваза с цветами, рядом салат-мозаика, тут и селедка, притрушенная зеленым луком, обложенная кубиками из свеклы и морковки, а сверху, на зеленеющем луке, размельченный яичный белок. А вот фаршированная рыба, из ее рта выглядывает плоская морковка, словно язык. Студень — прозрачный, голубоватый, насквозь просвечивает, так и просится в рот.

Наде захотелось есть, даже под ложечкой заныло. Она походила вокруг стола, прикидывая, что бы такое взять, не нарушив живописности, и не решилась: вдруг что-то испортится? Даже если снять с тонких ломтиков мяса веточку петрушки, и то уже что-то исчезнет.

— Это все Серафима Антоновна,— сказала Надя, отходя от «соблазна»,— я только на подхвате.

— Научишься! — Алеша взял ее за руку. — Ты у меня сегодня очень красивая. Как невеста... Вся в белом...

— А раньше русские невесты венчались в красном,—■ сказала Серафима Антоновна, входя с букетом в руке.— Испокон веков в красном. Это католики навязали нам белое.

— Первый раз слышу об этом,— сказал Алексей.

— Ия. — Надя смотрела на кофточку Серафимы Антоновны,— попало ей от сына за эту покупку, налетел:

«Ты что, молодая, замуж, что ли, собираешься, такую пестрятину нацепила? Небось рублей двадцать выкинула псу под ХВ0СТ1»