Потопленные камни

я родился в Турции грузином. (Залпом

осушает стакан.)

Осман опускает стакан.

Что, испугался? Пей!

Осман. Зачем ты это говоришь? Разве

оттого, что я турок, мне живется лучше, чем

тебе? А помнишь толпу босых и оборБанных

крестьян, которых полиция избивала плетьми

в Самсуне? Разве они были не турки? Эти

несчастные только тем и провинились, что,

совсем отчаявшись что-нибудь заработать,

просили хлеба у правительства.

Шукри. Эх, Осман! У нас, у грузин, в

Турции две беды, а у вас, турок, все-таки

одна!..

Осман (оглянувшись и понизив голос).

Знаешь, что я тебе скажу?.. Если мы сумеем

избавиться от нашей общей беды, та, вторая

ваша беда, уйдет сама собой... В Советском

Союзе все народы одинаково счастливы.

Шукри (вздыхает). Эх, то в Советском

Союзе... Нам до такого счастья далеко...

(Опускает голову.)

Осман (огляделся вокруг). Может статься,

не так уж далеко.

Шукри. Думаешь, дождемся когда-нибудь?

Осман. Если будем только плакать да

жаловаться — никогда! (Шопотом.) Нужно

бороться, Шукри! (Наливает ему вина.) Пей!

(Осторожно.) Хочешь взглянуть на советскую

газету? Ваша, грузинская.

Шукр и. Советская газета? У тебя? Откуда?

Осман. Тише!.. Мало ли откуда? Море

велико! (Вынимает из кармана сложенную

газету, протягивает ее Шукри.) На, бери! Дарю

тебе.

Шукри (взял газету, быстро проглядел ее,

положил в карман). Ах, если б ты знал, как

я обрадую одного старика!

Осман (подает ему стакан). Пей!

(Наливает себе.) На первой странице этой газеты

портрет человека, который несет всем народам

мир и справедливость... (Встает.) За здоровье

этого человека, Шукри!

Ш у к р и (тоже встал, взволнованно).

Осман!.. Я и не знал... Мы с тобой,

оказывается, братья! (Обнимает Османа.) Да

здравствует тот человек!.. (Крепко жмет Осману

руку.) Осман, брат!..

В саду появляется Гаянэ. Она в белой шали.

Осман (заметив Гаянэ). Шукри!.. Там

твоя Гаянэ...

Шукри (вздрогнул от неожиданности,

быстро оглянулся). В такой час!.. Тут что-то

неладно... Прости меня! (Встает, спешит

навстречу Гаянэ.)

Гаянэ. Шукри!

Шукри. Зачем ты здесь в такой поздний

час?

Гаянэ. Мне сказали, что твой корабль не

выходил в море, и я пошла тебя искать.

Шукри (встревоженно). Что случилось?

(Берет ее руки в свои.)

Гаянэ. Видишь? На мне твоя шаль. Если

ты не хочешь, чтобы ее опозорили, сегодня же

увези меня отсюда.

Ш у к р и. Увезти тебя! Куда? Что случилось,

Гаянэ?

Гаянэ (со слезами в голосе). Начальник

вилайета Абдул-Садах... (Рыдает.)

Ш у к р и. Что Абдул-Садах?

Гаянэ. Он тоже прислал мне белую шаль...

Ш у к р и. Когда?

Гаянэ. Сейчас же после того, как я

получила твою... (Плачет.)

Шукри (твердо). Он возьмет назад эту

шаль так же, как прислал.

Гаянэ. Он «е возьмет, Шукри... не возьмет.

Шукри. А не возьмет, так ты сама ему

швырнешь!

Гаянэ. Я не могу этого сделать... Джемал

уже дал ему согласие.

Шукри (внезапно вспылив). Джемал

продает тебя! Он готов и весь наш .народ

продать, лишь бы самому получать чины и

награды.

Гаянэ. Нет, это не так, Шукри! Джемал

не знает о нашей помолвке.

Шукри. Как же не знает! Может быть, он

не знает, что и наши заветные камни бросают

в море?

Гаянэ. Какие камни?

Ш у к р и. Те, что увезли из Зиарети. Народу

сказали, что везут их в музей. Заставили

людей перетаскивать эти камни на баржу... Для

того, чтобы ночью, по-воровски, сбросить их в

море!

Гаянэ. Джемал не мог этому

способствовать! Не верю!

Шукри (снимает шапку и показывает ей).

Этому тоже не поверишь? Видишь, она

прострелена.

Гаянэ (испуганно). Что это?

Шукри. Я возвращался с корабля на

лодке... Ночь была светлая, лунная. И я не

спешил. Вдруг впереди я увидел большую

баржу... Подплыл ближе. Мне и в голову не

приходило, что я ста.ну свидетелем черного

дела! И тут я увидел, как бросали в море наши

священные Зиаретские камни. При мне

сбросили ту большую плиту, которую Бежа.н-ага

называл книгой Тамары. Я хотел подплыть

еще ближе, но меня заметили и открыли

стрельбу... Я налег на весла и ушел из-под

выстрелов. Но одна пуля все же задела шапку.

Теперь мне нужно поскорее разыскать Бежана,

чтобы рассказать ему обо всем.

Гаянэ. Мне страшно, Шукри!

Шукри. Страшно то, что твой брат

предал наш народ, а теперь собирается продать

тебя.

Гаянэ (печально). Нет, мое сердце

отказывается верить... Шукри, милый, пока не

поздно, попроси своего начальника отпустить

тебя на эту ночь. Нам нужно бежать. Куда

хочешь, только подальше отсюда.

Ш у к р и. Мне незачем отпрашиваться.

У меня больше нет начальника.

Г а я ih э. Как? Еще несчастье?

Ш у к р и. Наоборот — счастье... Иначе я не

мог бы отлучиться. Иди домой, собери все, что

нужно для дороги, а я повидаю Бежана-ага.

Пусть народ узиает, куда и зачем увезли

Зиаретские камни.

Гаянэ. Я не могу вернуться домой, Шукри.

Ш у к р и. Тогда... тогда подожди меня здесь,

в этом саду. Я сейчас вернусь.

Гаянэ. А если меня кто-нибудь увидит?

Шукри. Здесь бывают только наши

моряки. Тебе достаточно назвать мое имя... Ничего

не бойся. (Уходит.)

Гаянэ садится на скамейку в саду. Из кофейни

доносятся звуки романса, который поет певица. Вдруг

раздается несколько выстрелов; слышны резкие свистки

полицейских. Гаянэ испуганно вскакивает и

скрывается в тени деревьев Вбегает взволнованный

третий моряк.

Третий моряк. Человека убили!