Потрошители морей

— С небогатым уловом. У Больших Антильских островов отбили груз какао у голландцев, да пощипали ловцов жемчуга возле Рио-дель-Хача.

— Хорошо, не порожняком, погуляешь немножко. А нам в Мексиканском заливе повезло с испанским галеоном «Ури де Лима». Правда, уже оказались на мели.

— Да, Тортуга не любит пустых карманов. Но всё же, везёт капитану Моргану!

— Что есть, то есть. Но я слышал, что и «Лили» пойдёт с нами потрошить моря, так что в накладе не останетесь.

— Да вот и я о том же. Выпьем за нашу общую удачу.

— А на родину не тянет? А то я порой вспоминаю.

— Я тоже не забыл, но особо грустить некогда. Привык к солёной воде.

— Ещё успеем поплакаться! Какие наши годы?

— Твоя правда! А помнишь Аляску?..

И мы ударились в дорогие сердцу воспоминания, а когда дошли до Камчатки, на моё плечо легла чья-то тяжёлая рука, и раздался знакомый до омерзения голос:

— Вот и нашёл я тебя, славянский гадёныш! Теперь-то ты ответишь за мои увечья и отставку с Королевского флота!

Я повернул голову на грозные слова и поднял глаза. О, мой бог! Надо мной нависла бордовая и перекошенная злобой морда с черной повязкой через лысый череп. Это был ненавистный боцман Хуго Берц со шхуны «Бетти». Эту сволочь ещё носила земля, и он посмел угрожать мне, свободному флибустьеру из команды великого Моргана!

— На берегу никто не помешает мне выпустить кишки из этого слизняка, — прорычал Хуго, — а пока получай! — и он на виду у всей честной компании влепил мне затрещину, заранее ожидая моей ответной вспышки гнева, когда в пылу ненависти можно необдуманно броситься со столовым ножом на обидчика, а в ответ получить смертельный удар саблей!

Подлый Хуго Берц готов был убить меня, как взбесившегося пса и зачинщика кровавой ссоры прямо на глазах у справедливых свидетелей. Слова к делу не пришьёшь, но удар ножом будет достоин справедливого осуждения.

— Выходи подлый скунс, ты и так долго прятался за чужими спинами, — продолжал реветь Одноглазый, привлекая всеобщее внимание и уже опустив руку на эфес сабли.

Собака Берц облаивал меня, поливая грязью усердно и долго, но я твёрдо помнил статьи Пиратского кодекса, а потому громко, но спокойно прокричал в ответ:

— Я вызываю вас на дуэль, мистер без чести и совести. Будем стреляться Хуго Берц!

Да, я поступил именно так, как требовал устав Братства. Я ведь знал, что все смертельные споры на берегу решались на дуэлях, а не поножовщиной, и не зависели от положения противников на борту корабля. Я мог драться хоть с капитаном, но на виду товарищей. Просто назначались секунданты, выбиралось время и место поединка, а далее противники сходились в смертельной схватке. Если же пули не попадали в цель, спор продолжался на саблях до первой крови или смертельного исхода. Раненый или убитый признавался обществом не правым, а о размолвке забывали, как, возможно, смертельном, но справедливом исходе дела.

— Стреляться немедленно, — чуть ли не завизжал Одноглазый, — сей час же на базарной площади! Я всажу в тебя порцию свинца, как в бешеную собаку, к радости всех английских моряков, — так, по старой памяти, он по-прежнему не видел во мне достойного противника.

С этой минуты обратной дороги уже не было. Секундантом с моей стороны стал Алекс Голье, с противоположной стороны, не полностью забытый мною Луи Крамер. Мы вместе со всей гурьбой вышли на площадь, где нам с Хуго вручили заряженные пистолеты со взведёнными курками и поставили спина к спине. По команде мы сделали по десять шагов, каждый в свою сторону, а по хлопку бича развернулись лицом к противнику и произвели по выстрелу. Мне обожгло левую руку выше локтя, пуля прошла на вылет, не задев кости, а Хуго Берц завалился на бок, как подкошенный. Он долго хрипел, пуская ртом пузыри и загребая песок клешнями, пока не испустил свой поганый дух. Вот так Одноглазого настигло неминуемое возмездие за унижения свободного человека, в чём справедливо убедилась вся площадь.

— Видишь, как хорошо, что у нас к концу подошли деньги, и мы несколько дней не пили, — сказал не к месту Честер Паркер, перевязывая мне руку. — У тебя не дрогнула рука, и не прослезился глаз.

А уже где-то через сутки наш «Ганимед» в сопровождении девяти кораблей покинул гавань Бас-Тер и вышел в открытое море вдогон за своим пиратским счастьем. Мы с Честером, как и многие моряки, стояли на квартердеке и искали взглядом знакомые лица в толпе провожающих нас женщин.»

КРАСИВАЯ ГАВАНЬ НА СЕВЕРЕ ПАНАМЫ

«Наша эскадра на всех парусах шла к берегам Америки. Настроение у команды «Ганимеда» было превосходное. Всякий знал, что ежели капитан Морган не отправлял корабли поодиночке в охоту за испанцами, а держал армаду в кулаке, то дело предстояло не шуточное, но прибыльное. Не менее, как нападение на испанский караван с золотом. По крайней мере, так говорил опытный Мики Найтс: