Потсдамская конференция. Как решалась послевоенная судьба Германии и других стран Европы

Черчилль, как уже говорилось, выглядел усталым и был в угнетенном состоянии задолго до того, как покинул Потсдам. Поражение на выборах заставило его почувствовать, что в его судьбе произошел неожиданный поворот. Он провел свою страну через самый опасный этап ее исторического пути, и теперь у него появилась возможность добиться прочного мира. Но в самом конце этого трудного пути он оказался лишенным возможности исправить некоторые ошибки, которые, как полагал, он все же допустил. Он снова высказал свои гневные суждения, обличая зловещий характер советского режима.

Из всех трех персонажей, возможно, Сталин был доволен больше всех остальных достигнутым в Потсдаме результатом. Ему удалось отстоять советские интересы в отношении некоторых стран Европы. Однако Потсдамская конференция вряд ли могла выглядеть в представлении Сталина и его соратников как триумфальная победа. Некоторые столь желанные для них цели так и не были достигнуты. США и Великобритания были менее склонны идти на компромисс, как это не раз случалось во время войны, и доверять советским заявлениям. Западные союзники выступили сообща как против советского экспансионизма, так и против социальных коммунистических идей.

«Терминал» завершился на пессимистичной ноте. Большие соглашения, заключенные в Потсдаме, вскоре начали распадаться.

Решимость Советского Союза привести к власти в Польше и в малых государствах Центральной и Юго-Восточной Европы «народные демократии» в советском понимании и подавить все элементы, дружественные Западу, уже невозможно было скрывать. Советское правительство оставляло без внимания все протесты по поводу его политики. Восхищение народов Европы подвигами храбрых русских солдат на войне сменилось страхом перед советской угрозой и осознанием того факта, что последователи Москвы на Западе смогут, если захотят, покончить со свободой и демократией в этих странах. Запад был также обеспокоен тем, как Советский Союз, даже уже захвативший такую большую территорию в центре Европы, предпринимал попытки выйти в некоторых местах за ее границы. Стремился заставить Норвегию передать Советам Шпицберген, заполучить одну из итальянских колоний на побережье Северной Африки, контролировать черноморские проливы. С его стороны раздавались угрозы и в адрес Ирана. А на Дальнем Востоке Советский Союз намеревался потребовать у Китая предоставить ему особые привилегии, которые могли бы способствовать установлению контроля над Маньчжурией и Кореей.

В Германии тесное военное сотрудничество между западными союзниками и Советским Союзом еще продолжалось некоторое время. Обе стороны в силу необходимости продолжали работать вместе согласно некоей совместной программе для контроля над Германией. Однако различия в интересах, в представлениях об общественном благе и частной жизни, как оказалось, были слишком глубоки, чтобы сделать подлинное сотрудничество возможным, когда грозившая всем опасность миновала. Несмотря на глубокое отвращение к нацистской Германии, Запад не мог заставить себя жестоко относиться к побежденным немцам, как поступали русские. Возможно, потому, что их страны не подверглись варварскому нашествию нацистских войск, американцы и британцы быстрее перестали бояться немцев, чем русские. Они осознали, что наиболее эффективной гарантией против возрождения агрессивных намерений Германии является возвращение немецкого народа в политическое и экономическое сообщество демократического мира Запада. Но советское руководство не желало этого, даже когда западные союзники предлагали действовать сообща, чтобы не допустить возможную будущую агрессию Германии. Советские власти вместе с чехами и поляками не забыли о Мюнхенском соглашении, и они не верили в намерение Запада не дать возродиться Германии. Они предпочитали надеяться на возможность того, что в случае длительного экономического застоя в стране немцы примут коммунистическую идеологию. Или, если этого не случится, они считали, что обезопасят себя, лишь сохранив контроль над оккупируемой ими частью Германии.

Время Потсдама обещало стать временем больших надежд. Враг был повержен. С разобщенностью и страданиями было покончено. Великие клятвы были исполнены, и была явлена великая доблесть. У ООН появилась возможность и средства преобразовать мир, опираясь на идеи свободы, справедливости, мира и социального благополучия. Но в то время как люди ликовали, политический горизонт затягивали тучи. Когда европейцы воскрешали в своем воображении поле своей недавней триумфальной битвы, то невольно чувствовали холод взаимного недоверия, появившегося в отношениях между западными союзниками и Советским Союзом.

Может быть, несмотря на изматывающую борьбу мнений, на постоянно повторяемые «да» и «нет», теперь, когда я пишу эти завершающие страницы книги, все же после всех испытаний Запад и коммунистический мир смогут разрешить свой давний спор, придя к взаимному согласию. Ирония истории заключается в том, что шанс для этого дает, как ни странно, имеющаяся у каждой из сторон возможность уничтожить друг друга.