Потсдамская конференция. Как решалась послевоенная судьба Германии и других стран Европы

8. Долгосрочные метеорологические прогнозы указывали на то, что наутро 17 июля, время начала испытаний, должна была установиться благоприятная погода и продолжаться в течение 4 дней. Это было, если верить нашим прогнозистам, почти стопроцентное утверждение. Прогноз погоды на утро 16 июля был не столь определенным, он был верен процентов на 80. В ночи разразились грозы, постоянно били молнии по всему району. Испытание должно было начаться в 04.00 часов, и на протяжении всей ночи поступали обращения от ученых отложить его из-за плохой погоды. Такая отсрочка могла привести к искажению данных испытания вследствие сложности повторной настройки механического оборудования. К счастью, мы отвергли предупреждения. Мы сохраняли спокойствие и бодрствовали всю ночь, надеясь на благоприятную погоду. Нам пришлось отложить начало испытания на полтора часа и назначить его на 5 часов 30 минут. Это было за полчаса до восхода солнца.

9. Вследствие плохой погоды наши два самолета наблюдения В-29 не смогли в назначенное время вылететь с базы Киркленд-Филд в Альбукерке; а когда они наконец поднялись в воздух, им не удалось выйти на цель из-за густой облачности и частых гроз. Выполнить принятый план наблюдений не было возможности, и, хотя люди в самолетах увидели взрыв на расстоянии, они не были вблизи него, как если бы это произошло в условиях реальной боевой обстановки. У нас нет причин предполагать, что мы могли бы потерять самолет в таком случае, хотя мы и не можем гарантировать его безопасность.

10. Еще до 11.00 часов со всего штата стали поступать сообщения в альбукеркское Ассошиэйтед Пресс. Проверенные военными цензорами новостные сообщения мы ограничили краткими свидетельствами людей, не связанных с нашим проектом, и разместили их в местных газетах. В одной заметке говорилось о слепой женщине, которая увидела свет.

11. Бригадный генерал Томас Ф. Фаррел находился на наблюдательном пункте в укрытии в 10 тыс. ярдах к югу от точки взрыва. Вот его впечатления.

«Обстановка в укрытии была настолько драматичной, что ее не передать словами. Вне и внутри укрытия находились до двадцати человек, занятых последними приготовлениями к взрыву. Это были: доктор Оппенгеймер, директор, вынесший на себе всю тяжесть научных исследований по разработке оружия из сырьевых материалов, полученных в Теннесси и Вашингтоне, и его ближайшие помощники — доктор Кистяковский, который работал над особыми взрывчатыми веществами; доктор Бейнбридж, который наблюдал за подготовкой к испытанию; доктор Хаббард, эксперт по погоде, и другие. Кроме них было несколько солдат, два-три армейских офицера и один военно-морской офицер. Укрытие было заставлено большим количеством оборудования и радиоустановками.

В течение двух полных лихорадочной деятельности часов, предшествовавших взрыву, генерал Гроувз оставался с директором, повсюду сопровождая его и поддерживая. Каждый раз, когда директор был готов буквально взорваться из-за какой-либо непредвиденной ситуации, генерал Гроувз брал его под руку и выводил на прогулку под дождь, успокаивая его и уверяя, что все будет хорошо. За двадцать минут до часа „Х“ генерал отбыл к себе в Бейс-Кэмп [почти в 10 милях от места взрыва]. Во-первых, потому, что там было наилучшее место для наблюдения, и, во-вторых, вследствие нашей общей привычки, что ни он, ни я не должны находиться рядом друг с другом в ситуациях, когда имелся элемент опасности, которая существовала в обоих местах.

Сразу после того, как генерал Гроувз уехал, начался отсчет времени до взрыва. По радио он передавался другим группам, участвующим в испытании. По мере того как уходило время и минуты сменялись секундами, напряжение все более возрастало. Каждый в этом помещении знал об ужасной мощности испытываемого вещества, которая вот-вот проявит себя. Ученые чувствовали, что их расчеты должны быть верны и бомба обязательно взорвется, но все равно у каждого в глубине души все еще оставалось явное сомнение. Чувства многих можно было выразить фразой: „Верую, Господи, помоги моему неверию“. Мы входили в область неизведанного, и мы еще не осознавали, к чему это может привести. Можно было уверенно сказать, что большинство там присутствовавших — христиан, иудеев и атеистов — горячо молилось. И молилось усерднее, чем когда-либо прежде. Если взрыв будет успешным, то будут оправданы многие годы тяжелых усилий десятков тысяч людей — государственных мужей, ученых, инженеров, рабочих, солдат и многих других специалистов.